Что же касается Альберта… здесь следует сделать небольшое отступление, сообщив, что с возрастом вечно серьезный и не в меру занятой профессор резко изменил образ мышления.

После сорок пятого дня рождения Альберт Осипович вдруг осознал, что из-за работы он практически не вкусил всех радостей жизни. Что, собственно, он видел? Горы бумаг, защиту диссертаций, будни, состоящие из сплошной рутины? Нет, нет и нет! Надо немедленно что-то менять. Но вот что именно?

Профессор начал засматриваться на молоденьких студенток. В его начинавшую седеть голову, пожалуй, впервые закрались шальные мысли.

Некоторые представители сильной половины рода человеческого, в число которых входил и Альберт, считают, что мужчине, для того чтобы вновь почувствовать себя молодым и сильным, необходимо завести юную любовницу.

И профессор пустился во все тяжкие. Действовал он по довольно-таки простой схеме. Принимая зачеты у студентов, он выбирал наиболее смазливую прелестницу и «валил» ее со словами:

– Голубушка, вам нужно больше заниматься, а не тратить время на мальчиков. Вы же ничего не знаете по вопросу. Так дело не пойдет! Подучите и приходите сдавать зачет в следующем семестре.

Большинство девушек надували губки и, потупив взор, тихо всхлипывали.

Альберт сочувственно кивал головой и, входя в положение несчастных, шел им навстречу. Германов соглашался повторно принять зачет, но… с одним маленьким условием. Студентка, если, конечно, она хочет перейти в семестр без «хвостов», может приехать в ближайшие выходные к нему на дачу.

– Но только предмет вы обязаны знать на «пять», – говорил Германов, внимательно наблюдая за реакцией девиц.

Соглашавшиеся впоследствии получали зачеты, лежа на мягком диване Альберта.

Ольга Прохоровна об изменах мужа знала. На вопрос Брониславы, почему Германова не предпринимает никаких шагов, Оля неизменно отвечала:

– Броня, у него такой возраст, ему необходимо самоутвердиться.

– Но это же гнусно!

– Возможно… а может, и нет. В какой-то степени я его прекрасно понимаю. Посуди сама: Альберт чувствует, как с каждым днем от него ускользает молодость. Ему не терпится наверстать упущенное, познать ранее неизведанное. Пусть развлекается. Ведь, в конечном итоге, он возвращается ко мне.

– А если – упаси боже! – ну не знаю, уж очень вы спокойны – какую хворь подцепит, тогда что?

Германова отмахивалась.

– Броня, тебя заносит. Большинство мужчин изменяет женам. Так было, так есть и будет. Ни я, ни ты, ни какая-либо другая женщина не в состоянии это изменить. Так зачем, спрашивается, трепать себе нервы, закатывая истерики? Нет, во всяком случае, мне такой вариант не подходит. У меня есть мои дети, и большего, поверь, мне не нужно.

Бронислава была в корне не согласна с Ольгой, но предпочла отмолчаться. Как говорится, свою голову другому человеку не приставишь, посему она решила больше не затрагивать щекотливую тему и не вмешиваться в профессорские дела.

Единственное исключение Броня сделала, когда узнала, что Альберт подбивает клинья к Лидии.

Схватив Лидуню за руку, Бронислава прогудела:

– Лидка, у тебя совесть есть? Тебе не стыдно в глаза Ольге Прохоровне смотреть?

– А в чем дело?

– Не прикидывайся, я видела, как ты миловалась с Альбертом. Не совестно? К тебе ж как к родной относятся, а ты!..

Лида насупилась:

– А что я? Подумаешь! Он сам ко мне приставать начал.

– Надо было дать отпор.

– Он был настойчив. Я не виновата, что понравилась хозяину.

– Глупая! Не ты ему понравилась, а твоя молодость.

– Ха! Молодость. Ну и рассмешила. Мне уже тридцать, о какой молодости идет речь?

Бронислава впилась глазами в раскрасневшееся лицо Лиды.

– Лидка, признавайся, между вами что-то было?

– Ты ж сама видела.

– То есть дальше обниманий дело не зашло?

Лидочка молчала.

– Лидка!

– Ну было… пару-тройку раз. Но, Бронечка, этого больше не повторится. Клянусь! Верь мне. Я ему так и сказала: Альберт Осипович, между нами все кончено.

– Врешь!

– Ну, сказала, конечно, не так, но он понял суть.

– Смотри, Лидка, накличешь беду на свою дурную голову!

– Бронечка, миленькая, ты только хозяйке не проболтайся! Вы постоянно шушукаетесь, не сгуби меня! Если местечко это потеряю, не знаю, как жить дальше буду.

– Я не трепло, – отрезала Бронислава. – Но за тобой с этого момента буду следить с утроенной силой. Гляди, Лидка, если соврала – тебе не поздоровится.

– Бронечка, ты прелесть! Спасибо! На меня можешь положиться.

Два года спустя Лидия сообщила Броне, что встречается с мужчиной, который в скором времени собирается сделать ей предложение.

– Бронь, он так и сказал. Представляешь, я стану замужней женщиной! Отпадет необходимость работать у Германовых, заживу по-другому.

– Мне казалось, тебе здесь нравится?

– Нравится, конечно, – неуверенно начала Лидуня, – но сама посуди, здесь я кто? Простая домработница. Подай-принеси. А став женой, я буду сама себе хозяйка. Кстати, может, и у меня прислуга будет. Вот!

– Ох ты, как разбежалась! Кем кавалер-то работает?

Лида отвернулась:

– Не знаю.

– Во дает! Замуж собралась, а профессией будущего мужа не поинтересовалась.

– Вроде в торговле.

Бронислава пожала плечами.

– В торговле – это хорошо, у них всегда копеечка имеется.

Как развивались отношения Лидии с ее потенциальным супругом, Броня не знала. Только в одно сентябрьское утро Лидуня со слезами на глазах заявила:

– Бронька, я хочу умереть!

– Что с тобой?

– Мне плохо.

– Обидел кто? Или со своим поругалась?

– Хуже! Я беременна!

– Мать честная, а чего ревешь-то? Радоваться надо. Уж пора тебе ребеночка родить, не девочка.

– Ага, родить! А воспитывать его как одной?

– Так ведь ты замуж собиралась?

Лидуня зарыдала пуще прежнего:

– Ой, Броня, не будет у меня мужа! Бросил он меня, жениться отказывается, ребенка не признает! О-о-о!.. Я уже на четвертом месяце, аборт делать боюсь. Что мне делать, Бронислава, что? Помоги мне, миленькая!

– Чем же я помочь могу?

– Поговори с хозяйкой, объясни ей ситуацию. Попроси, чтобы Ольга Прохоровна меня с работы не увольняла. Пожалуйста, Бронечка!