моей кошке — так резко, что та от неожиданности вздрогнула и отпрянула, прижавшись к спинке кресла.

— Как ты смела и говорлива, — проговорил Гермес, и в это мгновение он уже не казался таким простым и человечным, как пару минут назад. В его лице, глазах, напряженной позе — да даже, мать его, в напомаженных кудряшках! — появилось что-то такое, от чего по коже холодные мурашки побежали.

Приподнявшись на здоровой ноге, я встрял между ними.

— Слушай, если у тебя претензии, выскажи их мне! В конце концов, я — ее хозяин. А девчонку пугать нечего! — возмутился я.

— Она не испугана, — проговорил Гермес. — Разве ты не видишь?

Он вздохнул и вернулся на свое место, расслабленно развалившись в кресле. И, отпив еще коктейля, проговорил:

— И никакой ты ей не хозяин. Не так ли, кошечка?

— Он. Мой. Хозяин! — вскричала возмущенная и раскрасневшаяся Ника. Ее хвост, как меч, взметнулся вверх, распушившись. Уши злобно дернулись. И она с силой рванула горловину своего облегающего камзола вместе с рубашкой. Нитки и ткань с хрустом уступили натиску, и одежда распахнулась, обнажая ей грудь. — Вот! Видишь? Настоящий хозяин! Я его выбрала!

Я только за голову схватился. Ох и набралась же ты, милая моя...

Между тем бокал застыл в руках у Гермеса, приоткрытый рот так и остался с выпяченной нижней губой.

— Э-эээмм... — проговорил он, окидывая оценивающим взглядом ее обнаженную грудь. Потом опрокинул в себя остатки шипучего коктейля. — Слушай, малышка, а ты, случайно, не хочешь его сменить?.. А то я бы тоже... — он сделал специфический жест рукой, как бы пробуя невидимый шарик на плотность. — не прочь расписаться в контракте...

Ника обиженно вздернула нос и прошипела:

— Я вам не дверь в уборной, чтоб на мне всякий расписывался...

Она торжественно уселась в свое кресло, а Гермес расхохотался.

Я тоже не смог удержаться от улыбки. Ох уж эта Ника!

— Вот это кошка! — воскликнул бог. — От такой я бы точно не отказался! Виночерпий, повтори заказ! Славный у тебя напиток получается. Голова как в тумане, тело легкое, а сердце радостное...

— И мне! — уже в голос заявила Ника, расплываясь в улыбке и ничуть не смущаясь торчащей наружу груди с острыми, затвердевшими сосками. — Удивит... дивительное вино, — выговорила она со второй попытки. — От него совсем не пьянеешь!

— Да ну, — хмыкнул я. — От него, дорогая, не просто пьянеешь, а еще и дурнеешь, — сказал я, и, дотянувшись до Ники, постарался как-то более-менее прилично прикрыть ей грудь разорванной рубашкой. — Вот так будет лучше.

— Давайте уже играть! — сказал Гермес и принялся тасовать колоду.

— Не-а, — сказала моя пьяная кошка и протянула руку.

— Чего тебе? — не понял Гермес.

— Карты. Моя очередь.

— Да я и один побанкую, — снисходительно отозвался тот.

— Мы на такое не соглашались, — возразила Ника, напряженно помахивая хвостом. — Поэтому — карты. Моя очередь.

Я удивленно покосился на Нику. Вот что абсент животворящий с робкими девушками делает!

Гермес приподнял одну бровь.

— Подозреваешь в шулерстве?

— Ты вестник божьей воли, бог дорог, путешествий, торговых сделок, воров, работорговцев и воровских гильдий, — на удивление без запинок и громко проговорила Ника, немигающим взглядом глядя Гермесу прямо в глаза. — И ни одно из этих званий не в состоянии вызвать... безусловного доверия к тебе. Извини.

Она снова протянула руку, и бог вложил в нее колоду.

— Зараза ты неблагодарная, — сказал Гермес. — Вообще-то я твою шкуру спас сегодня.

— Извини, но в этом я тоже не уверена. Потому что не знаю твоих дальнейших намерьниний... намере... в общем, ты понял, — ответствовала моя наглая пьяная кошка и принялась перемешивать карты.

Твою ж кошачью мать, ты же все-таки с богом говоришь, надо как-то поосторожней!

— Ты, если что, извини ее, ладно? — вступился я перед Гермесом за Нику. — Она поднабралась и уже мало понимает, что говорит и делает...

Бог махнул рукой.

— Расслабься, друг. С такими сись... пардон, я хотел сказать — глазами понимание вообще не обязательно. Дурость в сочетании с красивыми этими... и той... Ну ты понял...

— Угу, — буркнул я, наблюдая, как Ника сосредоточенно перемешивает карты, и как из-под белых обрывков опять проглядывает ее манящая грудь.

— Короче, без них этот мир был бы беден и скучен, — резонно заметил Гермес, без отрывая глядя на прореху.

— Согласен, — кивнул я, понимая, что мой взгляд исподволь притягивается туда же.

И призвал бухаловом четыре бума и себе еще вискаря

Бог кокетничать не стал и разом употребил один из коктейлей.

— Хорошо-то как сидим!.. — выдохнул он, растекаясь по креслу.

Его язык начинал заплетаться, глаза смотрели счастливо и косо. — Эй, красавица, хватит уже карты мусолить взад-вперед, давай раздавай уже! А то воины в твоих руках могут и не выдержать! — рассмеялся он.

Мы сыграли еще партию. В этот раз мне считать удавалось с трудом. Но, к счастью, не только мне, так что с грехом пополам мы с Гермесом установили, что он и Ника проиграли, а я — выиграл, но это неточно. В итоге все плюнули, пересчитывать в пятый раз не стали и напротив моего имени появилась еще одна палочка.

Теперь карты тасовал я.

— А действительно, зачем мы тебе нужны? — как самый трезвый попытался я развести Гермеса на откровенность.

— Вы здесь, потому что мне нужно. Нужно увидеться с... магистром. Вашим, — ответил бог, пытаясь поймать мелькающие в моих руках карты в фокус своего взгляда. — Ты так быстро их шебуршишь, что у меня аж голова кружится! — пожаловался он.

— Все, раскладываю, — не стал я возражать. — Но вообще чтобы встретиться с Янусом есть много разных других способов...

— Вот только не все годятся при нынешних апстаятельствах, — проговорил Гермес. — И вообще... Он — друг мне. Ясно?

— Ясно, — согласился я.

— Я неблага... Не... ненаде... Ненадежный, в общем! — всхлипнул Гермес. — И у папани под колпаком. Так что... Приватность нужна. Дело тонкое...

— И за что тебя так?

Гермес открыл было рот, а потом хитро заулыбался и погрозил мне пальцем.

— Не-ее, так не пойдет. Я тоже еще не проиграл, так