— О, дорогой, мамочка так виновата, — прошептала она, прежде чем оторвать от себя — его сильные маленькие пальчики крепко стиснули ее плечи — и посмотреть, нет ли крови на лбу. Рот Уилла был широко открыт, на красном лице застыла гримаса, слезы текли ручьем. Его трясло. Лили показалась, что прошла целая вечность, хотя, возможно, всего несколько секунд, прежде чем он наконец громко закричал. Почувствовав облегчение от этого крика, Лили снова прижала сына к груди и погладила по спинке. Она принялась расхаживать по квартире и напевать его любимую песенку.

— Сейчас лучше, дорогой? — спросила она, рукой вытирая слезы с детских щечек. Он протянул руку к волосам Лили и издал булькающий звук.

— Что смешного? — пробормотала Лили и застыла на месте. — Мои волосы!

Она ринулась в ванную, а малыш от испуга прижался к ней еще крепче. Заскочив в детскую, Лили посадила сына в кроватку и включила игрушку-аквариум, прикрепленную к перекладинам.

Выдернув фольгу из волос, она залезла в ванную и повернула кран. В лицо ударила ледяная струя. Лили вскрикнула и, отскочив в сторону, едва не упала. Отрегулировав воду, подставила голову под душ (одну из тех моделей размером с руль, которые должны имитировать сильный дождь) и, крепко сжав губы, зажмурилась и подождала, пока краска смоется с волос.

«Если я все испортила, это поправимо», — напомнила она себе, выйдя из ванной. Затем глубоко вздохнула и, собравшись с духом, взглянула на себя в зеркало.

Волосы были совсем мокрыми, но Лили все равно поняла — случилось ужасное. Вдоль лица свисали толстые светлые пряди, и на той стороне, с которой она начинала, они были гораздо светлее. Волосы на затылке по-прежнему оставались каштановыми. Опять все как в пятом классе, только на этот раз мама не виновата. Выбора не остается. Нужно позвонить Эрнесто и договориться, чтобы он немедленно ее принял.

— «Л’эр ателье», здравствуйте. Est-ce que je peux vous aidez?[7]— промурлыкала администратор салона с акцентом уроженки Лонг-Айленда.

— Привет, это Лили Бартоломью. У меня возникли проблемы, и я должна немедленно попасть к Эрнесто.

— Что случилось?

— Цвет волос.

— Вы пытались сами покрасить волосы?

— Да.

— Эрнесто не исправляет чужие ошибки, — резко произнесла девушка и повесила трубку.

— Какого черта? — закричала в трубку Лили.

Такой ответ ее не устраивал. Она стриглась у Эрнесто — или Несто, как он просил называть себя нескольких избранных, — уже два года. Четыре раза в год она выкладывала пятьсот долларов (целое состояние) плюс чаевые (десять долларов ассистенту, который мыл волосы, десять тому, кто смешивал краску, пятнадцать за укладку и сто — самому Несто). Она десятки раз рекомендовала его знакомым. И Несто у нее в долгу. Она пробьется к нему. Лили в панике позвонила Хасинте:

— Привет, ты занята сегодня днем?

— Нет, мамита, что случилось? С моим малышом все в порядке? — заволновалась девушка. Она стала называть Уилла «мой малыш», и Лили не возражала. Ей нравилось, что Хасинта любит Уилла так же сильно, как она сама.

— С ним все хорошо. Проблема со мной. Вернее, с моими волосами, — призналась Лили.

— Ох!

— Это еще мягко сказано.

— Хорошо, оставайся дома. Буду через двадцать минут.

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Лили побежала в детскую, достала из кроватки Уилла — ему уже наскучило смотреть на пузыри и пластиковых рыбок, плавающих в игрушечном аквариуме, — и усадила в развивающий центр, который незадолго до этого перенесла в спальню. Переодевшись в темные джинсы, шелковую бежевую рубашку с кружевной отделкой и серый кашемировый кардиган, она натянула сапоги на высоких каблуках, повязала вокруг головы черно-белый шарф от Гуччи и достала очки от солнца из ящика прикроватной тумбочки. Теперь ее вид можно было назвать или роскошным, в стиле еще не похудевшей Лиз Херли, прячущейся от папарацци, или ужасным, как у сумасшедшей дамы, употребляющей одновременно топамакс, занакс и наркотики.

Прежде чем Лили смогла решить, на кого именно она похожа, портье сообщил о приходе Хасинты. Она схватила детскую сумку, но потом передумала и переложила свои вещи в небольшую кожаную сумку-клатч с блестящей серебряной застежкой. Лили понимала, что ассистентка Несто тут же укажет ей на дверь, если она не будет выглядеть идеально.

В такси по пути в салон Лили ломала голову, пытаясь придумать достоверную причину, почему ее волосы оказались в таком состоянии, — ни в коем случае нельзя было допустить социального самоубийства. Если сказать Несто правду — что она пыталась сама покрасить волосы для экономии, — он тут же решит, что Лили переживает крайне тяжелые времена. Наверняка притворится, что сочувствует, но когда Лили выйдет из салона или даже раньше (в зависимости от того, кто придет туда в этот день), начнет рассказывать новость каждой светской даме, чей зад нулевого размера окажется в его кресле. И это будет продолжаться до тех пор, пока не найдется более привлекательный повод для сплетен.

«Все не так уж плохо», — успокаивала себя Лили.

— И о чем я только думала? — вздохнув, пробормотала она.

Немного задыхаясь от быстрой ходьбы, Лили наконец подошла к дому на Медисон-авеню, где на втором и третьем этажах располагалось «Л’эр ателье». Она отдышалась и, поднявшись по лестнице, открыла тяжелую позолоченную дверь салона, оформленного в стиле будуара французских королей. На стенах набивные обои серого и розовато-лилового оттенков, зеркала в позолоченных рамах, белые орхидеи в горшках из настоящего севрского фарфора и банкетки, обитые бежевым шелковым муаром из «Скаламандр». Ходили слухи, будто Несто родился в трущобах в пригороде Санто-Паоло, но годы работы в лучших салонах Парижа сделали свое дело. У него был более тонкий вкус, чем у всех дам с Парк-авеню. И если бы он не красил волосы, мог бы прилично заработать как дизайнер.

Бледная блондинка, очень похожая на афганскую борзую, поздоровалась с Лили из-за стола красного дерева с зеркальной столешницей.

— Bonjour. Вы записаны?

— Нет, гм-м, но Несто ждет меня, — солгала Лили.

— Вы уверены? — Девушка снова сгорбилась в кресле.

— Да.

«Лучше быть краткой. Когда лжешь, главное — говорить меньше и не пускаться в объяснения».

Девушка недовольно вздохнула, уткнулась длинным носом в журнал предварительной записи.

— Вы же понимаете, я должна спросить у него. Как ваше имя?

— Скажи, что пришла Лили.

«Никаких фамилий. Иначе может сложиться впечатление, что я с Эрнесто не знакома».

— Одну секунду. — Девушка исчезла за углом.

Лили присела на диван и сняла фиолетовые очки. Над столом появилась картина — ее не было там раньше. Писсаро. Неплохо.