Плот вышел удобным, послушным, хоть и не особенно широким. Управлять им оказалось легко, в чем я убедился, до рассвета сложив на немудренное средство передвижения немногочисленные пожитки. Несмотря на то, что сухой сезон еще не завершился, все дни моего пути по реке с неба сыпал бесконечно-нудный мелкий дождик, из-за чего сплав вышел престранным. Вода, казалось, окружала меня со всех сторон. Сильно промочить походную мою одежду эта морось не могла. А вот ощущение соприкосновения влажной кожи с липкой кожаной жилеткой, как и необходимость на вечернем привале вместо долгожданного отдыха подсушивать вещи, пропитавшиеся водой, значительно подпортили мое отнюдь не самое радужное настроение. Одинокие завтраки и ужины на ходу, как и сам кочевой образ жизни меня и не привлекали, и не отталкивали, скорее стали почти привычны еще во время обязательной службы в магическом патруле. Однако это не значило, что я отказался бы от более комфортного пути. Скорее даже наоборот, за два года спокойной, сытой и оседлой жизни успел оценить ее преимущества. Хотя временами я подумывал в конце концов вернуться на военную службу, эти мысли приходили в голову все реже. Артефакторика стала для меня не просто увлечением, но превратилась в страсть.

В целом, четыре дня пути, даже учитывая многочисленные остановки, меня немного утомили. Порожистая река отвлекала от разнообразных мыслей, то и дело навязчиво лезущих в голову, а ее бурное течение не давало расслабиться.

Джунгли Варулфура, обособленные от остального мира горной грядой, запирающей перешеек Сечельт, представляли собой удивительный мир. Здесь до наших дней сохранилась уникальная древняя флора и фауна. Глубоко в сердце таинственных этих джунглей лежали острова — не те, которые окружает кристально чистая голубая вода и белые песчаные пляжи, но изолированные от остальной цивилизации острова из песчаника. Горы с плоскими вершинами. Тепуи[22].

Большую их часть даже в самом засушливом сезоне постоянно окутывали туманы. На одной из таких гор много сотен лет назад нашли пристанище жалкие остатки моего народа, бежавшие от тотального уничтожения. Обозленные, потерявшие собственные земли, родных и все то, что составляло их жизнь, предки основали здесь общину.

На первый взгляд ллаэрл отнесся к беженцам вполне благожелательно, заключил с ними договор. В обмен на место для строительства общины и помощь в обустройстве, защиту и поддержку со стороны государства каждые десять лет молодые юноши или девушки отправлялись ко двору на службу в личную гвардию повелителя гор и небес. То были откупные — сотая часть населения анклава ллайто на территории государства вранов. С годами численность почти уничтоженного народа росла, росло и количество откупных. Далеко не все были этому рады, особенно в Совете Предиктов, но договор, пусть и скрепя зубами, чтили обе стороны.

Крылатые отдали во владение многоликим одиноко возвышающуюся в джунглях гору Бату. Ее вершина казалась плоской, будто срезанной. На деле под пышной зеленой шапкой сельвы плато представляло собой изрезанный трещинами, изъеденный эрозией от воды и ветра, нерукотворный каменный лес. На некоторых участках поверхность тепуи состояла из многометровых столбов, оплетенных лианами и скрытых иной плотной растительностью. Да и под поверхностью земли, образовавшейся на плато за миллионы лет, скальное основание пронизывали системы пещер. Малоизученные, величественно-грандиозные и дико опасные. С озерами, реками, гигантскими амфитеатрами, чьи рухнувшие своды образовывали глубочайшие колодцы и провалы. Общину заложили вокруг одного из таких. Недалеко от отвесного обрыва, на дне которого несла свои бурные воды бушующая и шипящая река Змеиная.

Впрочем, Бату, отданная в безраздельное пользование, была достаточно велика для устройства общины — почти восемьсот верст в поперечнике с идеально круглой вершиной, расколотой с краю извилистым руслом реки. На верхнем плато встречались озера и мелкие речушки, срывающиеся со склонов горы журчащими струями водопадов, но никогда не достигающие горного подножия, испаряющиеся еще в воздухе.

Дикая красота этих мест манила и одновременно настораживала — никем не изученные заросли таили в себе нешуточную опасность. Сельва отдавала новые земли для растущей год от года общины неохотно. Под сумрачной сенью тропического леса каждая тварь, независимо от того росла ли она, бегала ли, имела ли крылья или лапы, в любую минуту готова была сожрать зазевавшуюся добычу. Единственным способом расчистить место для жизни новому населению этих мест давал лишь огонь. Но даже выжженные джунгли жестоко мстили своим захватчикам. Однако именно сельва — временами опасная и в любое время восхитительная — приносила моему народу самый высокий доход. Жить в таком месте было не легко, однако ллайто не знали иного.

Утро пятого дня пути я встретил на песчаном берегу старицы, воды который плескались у подножия узкой, лишенной перил двухсотсаженной лестницы. Две тысячи ступеней вырубили в скале мои предки. Они составляли часть известного пути к Бухтарме. Подножие лестница почти впритык подходило к мелковатому озерцу, образованному спрямившимся руслом Змеиной.

Сами ллайто внешнюю лестницу теперь использовали редко: в глубинах пещер нашли гораздо более безопасный путь за пределы плато, как и множество иных источников пресной воды.

Плот я вытянул из реки и оставил там, где песок уступал место голому камню. Отличная все же получилась вещь, кому-нибудь еще пригодится.

Обеспечивая собственную легенду ловца, по дороге от края плато до общины я постарался обойти самые интересные в плане дорогой добычи места. Добрался до семянки жемчужного пиона и даже до кладки акромантула, резонно предполагая, что заработок лишним никогда не бывает. Чтобы я да не нашел куда потратить золото? Тем не менее недалеко от мангровых зарослей все мои планы на богатую добычу пришлось забыть.

Рядом с гнездом скритов не было ничего глупее, чем издавать громкие звуки, да и вообще как-то привлекать к себе внимание. Вне периода гнездования эти твари питались лишь падалью, свежая, дышащая и двигающаяся добыча их внимание не привлекала. Так что, если на пути встретился серый с черными подпалинами самец, громкие вопли вполне могли бы и помочь. Слух у скритов необычайно мощный, позволяющий компенсировать очень слабое зрение. Так что повышенный уровень шума вызывал у этих падальщиков далеко не самые приятные ощущения. Бывали даже случаи, когда самцы предпочитали не связываться с орущими идиотами, покидали место встречи, не смотря на наличие четырех плетей с ядовитыми крючками, острых когтей и мощных челюстей. Впрочем, некоторую трусость самцов компенсировали самки, вошедшие в фертильный период. Размером и общей агрессивностью девочки заметно превышали мальчиков. В одно гнездо самка в среднем откладывала до двадцати коконов, все от разных отцов. Можно сказать, что инстинкт