Бармен молча поставил передо мной бокал с пивом, но придурок, пожелавший поразить меня щедростью, махнул рукой, сшибая его и заливая стойку.

— На х*й это говно дешевое. Шампусик нам! Кристал давай!

— Девушка уже сделала заказ.

— Отвали от меня, — начиная закипать, процедила сквозь зубы.

— Слышь, бедолага! К нашему столу неси все и нам с пацанами еще вискаря! — игнорируя мое требование, сученыш еще и лапы свои сомкнул вокруг моей талии и потянул от стойки.

— Господин Старовойтов, эта девушка пришла с господином Кавериным! — нахмурился бармен, вопросительно глянув на меня.

— Грабли убрал, сказала! — повысила я уже голос.

— Да мне пох*й, с кем пришла! — Сука, этот гандон меня как и не слышал, общаясь исключительно с парнем, дергая меня как безвольную куклу. — С нами уйдет! Вискарь тащи живо и кислятину эту ей, сказал, халуй языкатый.

Ну ладно, сам нарвался. Позволив ему притиснуть себя поближе, я со всей дури саданула тяжелым каблуком ботинка по его ступне. Он взвыл, хоть и с некоторым оттормаживанием. Видно, алконаркоз работал знатно. Вывернулась из его ослабевших лап, схватила за одну и с силой рванула его вперед, одновременно уходя ему за спину. И под конец придала еще и ускорения в падении туши, хорошенько врезав обеими ладонями между лопаток. Рухнул он эпично так, переносицей точнехонько на край стойки, в им же организованную пивную лужу, а потом и на пол, как колени подломились. Да жаль только, не вырубился каким-то чудом. Взвился как подорванный. Глаза бешеные выкатил, кровища с соплями вперемешку из носа хлещут, да еще и парочка дружков откуда ни возьмись из толпы нарисовались. Все трое ревут матерно, перекрывая музло, граблями машут, угробить грозятся и наступают на меня недвусмысленно. Тот самый момент, когда надо рвать когти.

Хрен с ним, подежурю у тачки Каверина, он же когда-то выйдет. Тут мне точно дальше веселье не продолжить. Эх, первый мой поход в клуб завершился мордобоем. Логично и вполне приемлемо, пока разбита не моя морда. Развернувшись с целью нырнуть в толпу, я мгновенно напоролась на подпершего меня сзади Антона. Он меня властно взял за плечо и отодвинул, шагнув вперед.

— В углу постой, — велел он и оскалился в радушно-кровожадной широкой улыбке троим моим мстителям и встретил первого увесистым ударом в челюсть.

— Постой… Как же… — пробормотала я и бесцеремонно выдернула у стоявшей рядом девицы бутылку из рук. Она заверещала возмущенно, но тут в нее влетело тело одного из нападавших, снеся заодно и меня, и ее двоих спутников, как кегли.

Мое оружие возмездия потерялось при падении, а когда смогла вскочить, орущая и машущая руками толпа скрыла от меня моего мажора и наших противников. Судя по всему, из искры возгорелось пламя, у обеих сторон нашлись изрядно вдатые сочувствующие и завертелся нешуточный замес. Музыку выключили, но шума едва ли стало меньше. Я принялась продираться к Каверину, надеясь что его тупо не затоптали. Словила от кого-то в грудь и по губе, сама не осталась в долгу, разбив костяшки и рассадив локоть. Выскочила-таки к месту основного действа, сразу же офигев от… восхищения. Мой мажор стоял спиной к стойке бара, невозмутимо и методично выписывая п*здюлей всем, кто к нему по этому вопросу прорывался. У его ног уже валялось несколько бесчувственных тушек, у него была разбита скула, и на лоб кровь стекала струйкой, но вид был довольный и даже азартный. Вот же какой он… Что-то аж в груди перехватило, и в животе потянуло, точно как в той триста раз клятой кладовке. Но вот в веселье ворвалась охрана, пресекая его на корню и наводя порядок. Каверин же моментально нашел меня взглядом и нахмурился.

— Кто достал? — спросил он, хмуро рассматривая, и, перешагнув через одного из горемык, стер кровь с моего подбородка, куда она натекла с губы.

— Да случайно прилетело, — отмахнулась я. — А вот тебя неплохо было бы в больничку, — потянулась я к его лицу.

— Херня! Еле задели, — скривился он и повернулся к бару: — Плесни мне чего-нить со льдом и салфеток дай.

— Слышь, Каверин, не выпендривайся! Ты мне здоровым нужен!

— На хрена? — Он навис надо мной, придвинувшись ближе некуда внезапно, и уставился в глаза так серьезно и с чем-то темно-интенсивным во взгляде, что я и помыслить не могла отвернуться. Смотрел так, словно ждал какого-то очень важного для себя ответа. — На хрена я тебе нужен, Лиска?

— А кто меня повезет к морю, веселью и счастью? — В горле чего-то запершило, и по спине как льдом провели. Вроде как предчувствие не пойми какое.

— К счастью, говоришь…

— А как же. Я-то сама не вожу. Довезти нас точно не потяну.

— А я смогу?

— Уж точно вернее, чем я.

— Ладно. Сама сказала.

Он наконец прервал тяжелый визуальный контакт, принимая у бармена широкий стакан с золотисто-коричневой жидкостью и кучей кубиков льда. Отхлебнул хорошенько, передернулся, выловил один из ледяных кусочков и прижал к рассечению на скуле.

— Ты себе хрень какую-нибудь занести хочешь? — возмутилась я и тоже отхлебнула из его стакана. — Ух ты!.. Ни фига ж себе!

— А ну тормози! — возмутился он, отнимая напиток и прижимая салфетку к щеке.

— Не я тут за рулем.

— Сегодня домой на бомбиле доедем, а за тачкой завтра сюда вернемся. И сразу и двинем вперед к приключениями.

— Да мы уже как бы…

— Фигня! — он допил свою порцию и вдруг потянул меня в толпу. — Потанцуй со мной, Лись! Хочу!

Я танцевать не умела. Так, дергалась для себя, когда одна дома без Корнилова оставалась. Но в голове с пары глотков огня захорошело так, что стало пофиг. Весело и кайфово. И мы танцевали. Хотя, скорее уж, терлись бесстыже друг об друга. И целовались. Возвращались к бару, пили, частенько делясь огненной водой в поцелуях, и снова танцевали. И трогали, гладили и целовались-целовались. Антон бормотал мне что-то в кожу, отчего мне становилось все жарче, легче. Не было гравитации, не было моего прошлого, не было завтра. Черт знает, как там двигались мои руки-ноги, что творилось вокруг. Я видела и ощущала только моего мажора и упивалась тем, что он видит сейчас одну меня. Похер, насколько это правда, похер, как мало это продлится, похер, если завтра он будет уже с другой.

Вывалились мы из клуба совсем не соображающие ничего, пьяные и заведенные.

Антон свистнул и махнул рукой, тут же вернувшись к поцелую, и к нам подкатила машина. А вот дальше я помнила смутно.

Мой мажор закричал. Точнее, даже взревел, выпуская меня и исчезая. Мне прилетело в висок с такой силой, что в глазах померкло, и я свалилась на асфальт. Рядом матерились и рычали, явно кто-то боролся. Я тоже замолотила вслепую, отбиваясь от хватающих рук, лягалась, заорав во все горло, но новый удар по голове отправил меня в темноту.

— Антон! Анто-о-он! — звал женский голос. Знакомый такой. Хороший. От него даже в адски гудящей башке болело вроде как меньше. — Мажор, ты живой вообще?