она да преудалая,

Ише ездит-то она да на добро́м кони

И стреляёт-то она да птицу-ту перластую

А втора-та ёго доченька любимая

И прекрасна Апраксея-королевисьня.

70 Ише росту-ту она да ведь не малого,

А как у́мна-та всё разумная,

Ише тиха-та она да ведь смирная,

А лицё-то ведь ей как снежку белого,

А как шшочки-ти у ей да ишше алые,

75 И брови-ти у ей да ведь как у чё́рна сокола,

А руса-та ведь коса у ей до пояса.

И походочка у ей да всё павиная,

А тиха-та у ей рець дак лебединая,

Ишше бу́дёт нам кого княгиной назвать.

80 И засватана она да за проклятого чудишша за Идо́лишша,

И проклято-то чудишшо о трех головах.

(Нынче дивуют, а прежде всё силой брали! У князей воровали, а то ишше у королей воровали).

А сидит она у его в высоком тереми,

(Он ей посадил и замкнул невесту, посадил на семой этаж. Только сам ходил и отмыкал, штобы никто не мог касатьсе),

На семом-то она этажу да на высоком-то,

За семью-то дверями за дубовыми,

85 Замкнута замками-ти булатныма.

И стоит-то ведь у две́рей семь сто́рожов.

Ише шьёт она шириночку красным золотом,

И росшивает-то ей да шитым се́ребром

А проклятому чудишшу всё Идо́лишшу».

(Всё ему в подарок!).

90 Проглаголил-то ведь князь да как Владимер-свет:

«Уж ты ой еси-то, Дунаюшко Иванович,

Ты двоюродной мой брателко названо́й-от,

Уж ты съезди-ко в царсво всё во Задонскоё

И к тому ли королю да ко Задонскому,

95 Привези-тко Апраксею-королевисьню».

(Похвастал — вот и поезжай!)

И выходит-то наш Дунаюшко Иванович

Из-за тех-то он столов да всё убра́ных-то

И пошел-то наш Дунай да на конюшен двор,

(Сейчас в отправку да и марш!)

Выбираёт он себе да лошадь добрую,

100 И молоденьку лошадку не езжалую,

Надеваёт ей уздечеську да тесмянную,

Накладываёт ей седелышко черкальскоё,

И садитсе-то Дунай да на добра́ коня́.

И поехал наш Дунай да во чисто́ полё.

105 И несется е́го конь да лошадь добрая

Ише выше-то ведь лесу он стоячего

И ниже-то облака ходячёго.

Сутки-ти ведь едёт и други едёт,

И проехал-то ведь он да много времени,

110 Приезжаёт-то во царствиё Задонскоё

(Уж не в нашом мести, конечно).

Приезжает-то Дунай да к воротам да ко широким-то

И всех-то сторожов да он ногами стоптал,

(Этих семь сторожов!)

А и семь-то он замко́в да все он рукой сорвал,

А и семь-то он дверей и он ногой стоптал,

115 И заходит-то ведь он да в светлу све́тлицю,

И в высоку-ту он к ей да в нову горницу,

(На седьмой етаж да он забралсе к ней. Далёко!)

И здоровалсе-то он с прекрасной Апраксией-королевисьнёй:

«Ты здрастуй-ко, Дунаюшко Иванович».

(Он, вишь, лакеём у них жил, он им кушанье подавал, вот, вишь, она его знат).

— «Уж ты здрастуй, Апраксея-королевисьня!

120 Я пришел-то ведь к тебе да не в гостях гостить,

А приехал-то к тебе да сватом и свататьсе

Как за славного-то князя за Владимера,

За Владимера-то ведь да славна киевского».

(Надо-то петь поскладнее, а всё не выходит).

Говорила-то ему Апраксея-королевисьня:

125 «Уж ты ой еси, Дунай свет Иванович,

Не могу-то я итти да во замужесьво,

Меня засватал-то ведь батюшко за проклятого чудишша за Идо́лишша,

И проклято-то чудишшо ведь о трех главах.

Как поедём мы с тобой да по ци́сту полю,

130 Не уехать-то нам бу́дёт в славной Киев-град,

Нам ведь встретится чудишшо-то Идо́лишшо

И ссекёт-то у тебя да буйну голову».

(Вот она ему и говорит: ну, на эдакого дядю наедешь, так проехать надоть!).

Отвечает ей Дунаюшко Иванович:

«Не страшись-ко, Апраксея-королеёвна,

135 Попытаюсь-то я с чудишшой-то с Идо́лишшом,

Я ссеку-то у его да буйну голову».

Поскорёхоньку она да ведь снаряжаласе,

А круто-то она да собираласе

(Не порато-то спрашивалась у тетки да у мамки. Вот всё тепере дивуют, а прежде тоже таки люди были, по семи жон имели!),

А выходят-то они из светлой све́тлицы,

140 Из высокой-то своей да новой горницы,

Садятся-то они да на добра́ коня,

Вот и едут-то они да по чисту́ полю,

Постречалась-то им стретушка не маленька —

Прокля́тоё чудишшо всё Идо́лишшо.

145 Ише как-то Дунаюшко Иванович не струсил-то,

Ише как-то у его ссек да буйну голову

(А Идо́лишшо у его не мог: Дунаюшко поспешил поскорее, попереди),

Ише пал-то ведь чудишшо на сыру землю.

Ише мать-та земля да потрясаласе.

Зеревел-то чудишшо по-звериному,

150 Засвистел-то ведь Идо́лишшо по-соловьиному

(Ише только одну голову отсек — большую, а на плечах не отсек тих маленьких головушек):

«Уж ты ой еси, Дунаюшко Иванович,

Не ссеки-то се у мня да вси-то три главы».

Как оставил-то Дунай, россердилсе на чудишша на Идо́лишша,

И оставил-то его да на сыро́й земли́.

155 И поехали они да по цисту́ полю,

Ише ехали они да много времени,

(Не близко тутотки!)

Приезжают-то ведь они да в славной Киев-град.

И завидел-то ведь их да князь Владимер-свет,

И выходит-то ведь он да на широкой двор,

160 И стрецяёт-то ведь он да дорогих гостей,

И сымает-то Апраксенью-королевисьню со добра́ коня

И целует ей в уста да во саха́рные,

И берет-то он ведь ей за праву рученьку,

И ведет-то он ведь ей да в све́тлу све́тлицю

165 И в высоки-ти да новы горници,

(Ише князь