будет при первой же возможности передать двойнику, чтобы был настороже.

Чужеродная нить легла поверх остальных и затерялась. А Саурон уже протягивал своему владыке новые – синюю, зеленую и целый моток черных, толстых, словно черви.

- Эти уже никто не заметит, - в голосе Мелькора было удовлетворение.

- Да, да, Владыка, - подобострастно согласился Саурон. – Главное – вплести первую нить, которая перечеркнет все, что могло бы измениться! Никто ничего не узнает, не запомнит…

Прежде Майтимо не замечал за собой великого дара к предвидению, но сейчас его интуиция и жизненный опыт прямо-таки орали, что творится нечто нехорошее, и надо поскорее это прекратить, пока не стало поздно. Но влезть к врагам через стекло было нельзя, а водяное зеркало работало лишь в присутствии Теньки, поэтому оставалось сидеть и смотреть, стараясь не упустить ни одной мелочи.

- А может, лучше наоборот? – задумчиво произнес Мелькор, выплетая из нитей какие-то смутно знакомые лица, искаженные муками. – Пусть знают, чего лишились.

- Нет, нет! – запротестовал Саурон, хватаясь за гобелен. – Если оставить, не стереть – он же снова вернется сюда! Или наябедничает хозяевам своего мира, а они сметут любого, кто встанет на пути их созданий.

- Доля истины есть, - согласился Мелькор. – Пусть он ничего не знает о нас. Но я желаю, чтобы мальчишка помнил. Помнил и страдал, что больше не может ничего изменить!

- Да! – единственный глаз Саурона полыхнул предвкушением торжества. – Пусть он помучается! О, как же я хочу снова это увидеть!

Майтимо машинально стиснул ладонь на рукояти меча, даже не замечая, что вместо этого держится за Тенькину металлическую трубку, которая так и болталась на поясе.

- Это будет славным зрелищем, - Мелькор растянул губы в жутком подобии улыбки. – Нет пытки страшнее бессилия!

Он закрепил последние нити на гобелене, с торжеством оглядел свою работу, а затем взял полотно за края и с силой встряхнул.

В это мгновение мир вокруг Майтимо раскололся на части и с грохотом обрушился неведомо куда.

Пропал Химринг.

Погасло солнце за окном.

Сгинула в небытие чашка кофе.

Майтимо закричал и не услышал крика.

Рванулся вперед и не почувствовал собственного тела.

Кругом был лишь темно-серый вязкий сумрак, испещренный гобеленными нитями. Внезапно нити пропали, и все повторилось в обратном порядке.

Появился мир: багровое закатное небо, запах гари и крови, холодный пронизывающий ветер, искореженная земля в потоках полузастывшей лавы. По тяжести на плечах Майтимо сообразил, что на нем кольчуга. Левую руку обожгло болью, и лорд Химринга с изумлением обнаружил, что в ней зажат сильмарилл. Он перевел взгляд в другую сторону и увидел, что пальцы правой руки вцепились в злосчастный Тенькин учебник. Хоть что-то из прежнего мира осталось…

В следующий миг Майтимо понял, что бежит, причем давно, быстро и неведомо куда.

«А какого Моргота я бегу?!» - подумал он.

И чудом успел затормозить, когда прямо перед ногами возникла глубокая расщелина, подсвеченная из глубин алым. Немного побалансировав на краю, Майтимо отшатнулся назад и перевел дыхание. Самоубийство как-то не входило в его планы на сегодня. Правда, беготня по выжженной пустоши тоже, и да будут прокляты враги с их лиходейскими кознями, и вот только дайте валар до них добраться!!!

Майтимо так увлекся своими мыслями, что не обратил внимания на топот ног за спиной, и не успел уклониться, когда что-то тяжелое со всего размаху стукнуло его по голове, отправив в беспамятство.

Неизвестное время спустя

Запах гари пропал, сменившись запахом морской соли, рыбы, водорослей и мокрого дерева. Постель слегка покачивалась в такт шороху волн. Болела ушибленная голова. На левой руке ощущалась тугая повязка.

Майтимо открыл глаза и увидел над собой низкий потолок корабельной каюты. В маленькое окошко пробивался яркий дневной свет.

- Как ты? – надтреснуто спросил тихий и несчастный голос. – Хочешь пить?

- Я хочу понять, что здесь происходит, балрог побери, – от души ругнулся Майтимо и повернулся на бок, чтобы видеть собеседника.

Им оказался Макалаурэ. Он сидел за маленьким столом, осунувшийся и весь какой-то потрепанный. Его рука тоже была забинтована, а на скуле багровела ссадина.

- Что происходит? – с горечью переспросил младший брат. – А что может происходить после такого? Зачем я остался в живых!..

- Погоди-погоди, - велел Майтимо, осторожно принимая вертикальное положение. Ушибленная голова вроде бы не возражала. – Ты можешь рассказать все сначала и по порядку? Где мы находимся?

- На корабле, - с несвойственным ему прежде сарказмом ответил Макалаурэ.

- Чей корабль? – переспросил Майтимо. – И как мы здесь оказались?

- Ты что, и правда не понимаешь?

- Тысяча валараукар! Я пытаюсь понять!

- Это тэлерийский корабль, - проворчал Макалаурэ. – Нас сюда доставили после… когда догнали. Лучше б убили на месте, но я слышал, Эонвэ не велел. Он и догонять не велел, но…

- Убили? За что?!

- Ты думаешь, не за что? Зачем только я тебя послушался!

- А что я предлагал сделать?

- Предлагал? Да ты почти приказал!

- Кано! – рассердился Майтимо. – Говори толком, я ничего не помню!

- Хорошо тебе, - с горечью позавидовал Макалаурэ. – А я вот помню все. Ты заявил, что похитить сильмариллы из-под носа Эонвэ – отличная идея, и так мы сможем, наконец, исполнить Клятву. Ты уже тогда рехнулся, видимо. Мы пробрались в лагерь, перебили охрану, а когда взяли камни в руки, они обожгли нас похлеще огня. Мне продолжить, или твоя память вернулась, наконец?!

Майтимо покачал головой. Про себя он ничего подобного не вспомнил, но зато на ум пришли рассказы Трандуила и Глорфиндела, которые под нынешнее положение дел подходили просто идеально. Так что же, проклятый Моринготто забросил его в иное измерение? Но почему он оказался на месте другого себя? Или он теперь – тот, другой?

- Но ведь это невозможно, - пробормотал Майтимо вслух. – Сильмарилл не мог меня настолько обжечь. И руки...

Обе кисти были на своих местах.

- Рехнулся, - повторил Макалаурэ, и в его голосе слышались слезы. – Не веришь – сними повязку и посмотри!

Майтимо тут же дернул за узел и принялся разматывать мягкую чистую ткань. Забинтовано было хорошо, добротно. Все же не у орков в плену.

Ладонь под повязкой была целая, чистая, лишь в одном месте слегка покраснела кожа.

- Что я и говорил, – уверенно заявил Макалаурэ, глядя прямо