в центр ладони. – Замотай обратно, а то кровью истечешь.

- Какой еще кровью? – Майтимо шевельнул пальцами. – Здесь нет раны.

- Если ожог почти до кости для тебя не рана… - Макалаурэ отвернулся.

- Да нет никакого ожога! Погоди, - в мыслях шевельнулась дикая догадка. – Кано, у меня есть веснушки?

- Нашел, чем озаботиться! Есть, но ты их прячешь.

Майтимо вспомнил, что действительно накануне отъезда в Химринг стребовал с Теньки сеанс антирегулятора.

- А руки? Сколько у меня рук?

- Посчитай! – с раздражением посоветовал брат. – Или ты уже настолько сошел с ума, что не в силах сложить один и один?

- Значит, две, - пробормотал Майтимо, силясь словить ускользающую мысль. Что-то не сходилось. – Постой, Кано, рук две, а кистей сколько? Одна отрублена или нет?

- А ты внезапно разучился с этим мириться? Семьсот лет как отрублена, Руско…

Майтимо почувствовал, что в глазах темнеет, а пол уходит из-под ног.

- Как же это?! – вырвалось у него. Он схватил со стола подсвечник. – А чем я его держу, по-твоему?

- Левой рукой, - ответил Макалаурэ.

Майтимо быстро огляделся по сторонам и взял с кровати подушку, занимая левую руку.

- А так?

- Подсвечник в зубах.

- Как же я, по-твоему, говорю?!

- Неразборчиво.

Майтимо пришел к выводу, что кто-то из них двоих явно не в себе. Почему Кано видит то, чего нет? А если…

Майтимо подбежал к двери, подергал ручку. Разумеется, было заперто, и он обеими кулаками заколотил в пропахшее солью дерево:

- Эй, кто-нибудь! Сюда! Откройте!

Краем глаза он заметил, как Макалаурэ на всякий случай отодвинулся от него подальше.

За дверью долгое время было тихо и глухо, но когда Майтимо уже решил бросить это пустое занятие, раздались шаги, и скрипнул, проворачиваясь, ключ в замке. Майтимо отпрянул, давая двери распахнуться, и увидел на пороге своего дядю Арафинвэ. Тот был в кольчуге, настороженно держал ладонь на эфесе, и смотрел на племянника с такой болью и таким укором, что Майтимо немедленно почувствовал себя виновным во всех преступлениях этого мира.

- Зачем ты буйствуешь? – тихо спросил Арафинвэ.

- Добрый день, - Майтимо постарался придать беседе вежливый тон.

- Не назвал бы его добрым. Что-то еще?

- Да. Дядя, ты можешь мне не поверить, но… - Майтимо замялся, пытаясь подобрать нужные слова, понял, что в такой ситуации, да еще на ушибленную голову их просто не существует, и выставил перед собой руки. – Сколько ладоней ты видишь?

- О, Эру, - простонал Макалаурэ из противоположного угла каюты. – Он просто сошел с ума.

- Я вижу одну ладонь, - сказал Арафинвэ, стараясь поймать взгляд племянника. – И запутавшегося нолдо, который совершил слишком много плохого…

- Да ни балрога я не… - и тут части мозаики в сознании резко сошлись одна к одной.

Никто ничего не узнает, не запомнит…

…Вплести первую нить, которая перечеркнет все, что могло бы измениться.

Но я желаю, чтобы мальчишка помнил.

Нет пытки страшнее бессилия!

Алая огненная ниточка в серой канве…

Здесь не другое измерение, нет. Здесь – его собственный мир, который изменили при помощи одной алой ниточки и десятка других.

- …Это все он! – выдохнул Майтимо. – Во всем виноват Моринготто!

- Во всем ли? – сухо и мрачно переспросил Арафинвэ. – А может, тебе следует задуматься, сколько в случившемся твоей собственной вины?

Майтимо прикусил язык. Бесполезно сейчас что-то доказывать, особенно дяде, который не читает помыслы, как открытую книгу. А кто читает?..

- Непременно задумаюсь, - согласился он, чтобы показаться хоть немного более здравомыслящим. – Арафинвэ, пожалуйста, мне очень надо поговорить с Эонвэ! Как можно скорее! Это важно!

Попытка не удалась. Дядя продолжал смотреть на него, как на последнего орка, который прилюдно ковыряет в носу и не стесняется.

- Почему бы тебе было не поговорить с ним до того, как вы украли камни?

- Прежде я был не в себе! – мужественно солгал Майтимо.

- А теперь тебя стукнули по голове и ты внезапно прозрел?

- Считай, что так!

Арафинвэ помолчал, раздумывая, и кивнул.

- Хорошо, я передам Эонвэ твою просьбу. Это все?

- Пожалуй, да, - вздохнул Майтимо и решил быть вежливым до конца. – Благодарю.

Не ответив, Арафинвэ вышел, закрыл за собой дверь. Замок щелкнул.

Майтимо плюхнулся на кровать и вслух посетовал:

- И почему здесь нет сковородки, как в Лихолесье! Или хотя бы тазика для варенья… Кано, ты помнишь, кто такой Тенька?

- Не только не помню, но и не знал никогда, - опасливо отозвался брат. Кажется, он решил, что Майтимо буйный, и лишь остатки родственных чувств не позволяли ему попросить Арафинвэ о переселении в другую каюту.

Новость, что брат не знает Теньку, радовать не могла. В той реальности, которую помнил Майтимо, колдун с менестрелем познакомились перед созданием новых сильмариллов, а прежде слышали друг о друге не раз. Выходит, для всех, кроме самого Майтимо, Теньки не существовало вовсе?

И тут лорду Химринга впервые сделалось страшно.

Какую пакость сотворили Саурон с Мелькором? Из-за чего Тенька тогда не появился у подножия Тангородрима? Что с колдуном?!

Если оставить, не стереть – он же снова вернется сюда! Или наябедничает хозяевам своего мира, а они сметут любого, кто встанет на пути их созданий.

Пусть он ничего не знает о нас.

- Тенька жив, - Майтимо повторил это как заклинание. – Они не могли ничего с ним сделать! Хоть режьте меня, но я в это верю!

- Руско, - жалобно прошептал Макалаурэ. – Умоляю, приди в себя!

- Уже пришел, - твердо заверил Майтимо. – Кто-то из нас двоих непременно должен быть в себе! И не смей больше поддаваться на мои идиотские уговоры. Красть сильмарилл, надо же! Свою голову на плечах пора иметь! Настоящие нолдор ни у кого не идут на поводу!

Судя по лицу Макалаурэ, он уже приближался к тому, чтобы презреть родственные чувства и удрать-таки в соседнюю каюту.

Снова провернулся ключ в замке, и Майтимо вскочил, готовый поприветствовать Эонвэ.

Но это оказался один лишь Арафинвэ.

- Эонвэ будет на корабле вечером, - известил он племянника. – А пока не делай больше глупостей.

- Ни в коем случае, - с готовностью согласился Майтимо.

Арафинвэ смерил его недоверчивым взглядом и протянул небольшой прямоугольный сверток.

- Возьми.