- Это исчадие прогресса светится постоянно, - вздохнул Майтимо. – Но выбирать не из чего. Вперед!

- Я никуда с тобой не пойду, - решительно повторил Макалаурэ. – Ты сошел с ума, задумал совершенно бессмысленный побег в открытое море. Ты сам недавно говорил мне, что пора жить своим умом. Так вот, как единственное здравомыслящее существо в этой комнате, я тебе говорю, что не буду больше поддерживать твои безумные идеи!

- Это, конечно, хорошо, что ты внезапно зажил своим умом, - проворчал Майтимо. – Но до балрога не вовремя. Хотя… наверное, тебе и правда лучше остаться. У тебя настоящий ожог, ты устал и измучен, а здесь хоть сможешь прийти в себя. Кано, только не унывай! Верь, я еще сделаю так, что ты будешь возиться с дочками в грушевом саду!

- Руско… - Макалаурэ не удержался и всхлипнул. – Не надо! Опомнись! Мне так жаль тебя!

- Нечего меня жалеть! Лучше помолись Эру, ибо на валар надежды нет. Они в Кругу сто лет будут разбираться, а за это время Тенька окончательно пропадет. Не реви, Кано, у настоящих нолдор не бывает истерик. Вернее, не бывает до тех пор, пока они не столкнутся с Тенькой, а уж эта доля тебя миновала.

Майтимо погрузил меч в стену, где было окошко, чтобы расширить проем. Резко пахнуло паленым деревом. Будущий беглец заторопился: не хватало, чтобы на запах гари сбежалась охрана.

Когда дыра достигла необходимых размеров, Майтимо плотнее замотал драгоценную по нынешним временам книгу в отрез парусины, в котором ее принес Арафинвэ, и сунул поглубже за пазуху. Затем лихо отпилил у столешницы ножки и вытолкнул импровизированный плот на воду.

Макалаурэ, до последнего не веривший, что брат сделает это, даже перестал его бояться и обнял на прощание. Майтимо убрал зеленый луч, понадежнее привязал чудо-трубку к поясу и нырнул в ночное море вслед за столешницей.

Час и пятнадцать минут спустя

По прошествии времени настроение у Майтимо сделалось не столь радужным, как в начале дерзкого путешествия. Столешницу качало с волны на волну, звезды заволокло тучами, и невозможно было даже отличить небо от моря, не говоря уже о том, чтобы разглядеть, в какой стороне берег. Корабль уплыл в неведомые дали, и нагнать его на столешнице, чтобы вернуться и покаяться, было невозможно. Майтимо даже начало казаться, что он и правда псих, а Макалаурэ отговаривал его вполне справедливо.

- Тенька бы на моем месте сказал, что положение очень интересненькое, - вздохнул лорд Химринга вслух. – И, наверное, засветил бы в небо какой-нибудь яркой штуковиной, чтобы заменить солнце, луну и все звезды разом. Хей, стоп! У меня ведь тоже есть, чем посветить!

Чудо-трубку он доставать не стал: во-первых, держаться за столешницу приходилось обеими руками, а во-вторых, очень уж странный у нее свет. И, сосредоточившись, засиял сам, как стал уметь совсем недавно, живя в Валиноре.

И ночь вокруг словно прояснилась. Звезд по-прежнему не было видно, но гнетущая тоска растаяла без следа, а в сердце прочно обосновалась надежда на лучшее. С этой надеждой Майтимо пробултыхался в море почти до самого рассвета, а потом его подобрали рыбаки с мыса Балар.

На счастье беглого лорда, его не признали в лицо. На всякий случай Майтимо даже поступился принципами и нарочно вернул веснушки, чтобы ни у кого и доли подозрений не закралось.

С некоторым трудом рыбаки отцепили его от столешницы, втянули в свою лодку и дали напиться.

- Откуда ты? – спрашивали они. – Как случилось, что ты оказался в море совсем один?

Из чувства благодарности Майтимо постарался врать поменьше.

- Упал с корабля, - поведал он рыбакам. – Ночь была, темно. Шел себе, шел, и не заметил, как палуба кончилась…

- Неужели бывает такое? – изумлялись нежданные спасители.

- Да уж всякое. Мы, нолдор, плохие мореходы.

- Это да, - не без гордости согласились рыбаки. – Куда же ты теперь пойдешь?

- Мне бы на твердую землю! – опять не соврал Майтимо, который мечтал об этом с той минуты, как очнулся в каюте корабля. – А уж потом разберусь как-нибудь.

- Тебе нужно к леди Галадриэль, - подал идею один из рыбаков. – Она гостит сейчас у нашего Кирдана и наверняка поможет сородичу, оказавшемуся в таком скверном положении.

- Благодарю, я непременно поступлю так, - на этот раз Майтимо сказал неправду. Попадаться на глаза родственникам было не самой умной затеей.

Рыбалка продолжалась своим чередом: из-за одного подобранного нолдо возвращаться раньше времени никто не собирался. Когда солнце взошло над горизонтом, Майтимо окончательно пришел в себя после ночного плавания, и даже несколько раз помог рыбакам кидать сети и натягивать парус. Те с готовностью рассказывали непосвященному, как что делать, и где у их суденышка заканчивается палуба. Порой работа требовала обеих рук, и это никого не удивляло. Да и про ожог на ладони никто не спросил, хотя ссадину на затылке почтили вниманием. Майтимо поинтересовался как бы между прочим:

- В какой руке у меня сейчас канат?

- Вот смешной нолдо! – развеселились рыбаки. – В море все так же, как на суше, и канат ты держишь правой рукой.

Майтимо стоило больших трудов не перемениться в лице. Что это может значить? Рыбаки видят его настоящим? Почему? Моринготто не всемогущ? Конечно, но на мнение брата и дяди это не повлияло. А может, дело в ином? Просто рыбаки не знают, сколько рук у него ДОЛЖНО быть, и видят так, как им привычнее. А вот если представиться Маэдросом, мигом переменят мнение. Майтимо очень хотелось это проверить, но, помня, как к нему здесь могут относиться, он не стал рисковать. Еще утопят, чего доброго.

После полудня рыбаки причалили к тихой заводи в стороне от поселений мыса, и лорд Химринга первым выпрыгнул из лодки, с наслаждением ощущая ногами поверхность, которая не качается. Рыбаки тепло простились с ним, угостили обедом и указали кратчайший путь до дома Кирдана.

Девять часов спустя

Когда день начал клониться к закату, Майтимо окончательно уверился, что переоценил свои возможности в понимании полета просвещенной мысли вообще и Тенькиной в частности.

Он облюбовал себе уютный грот в необитаемой части побережья и много часов кряду добросовестно штудировал книгу. Сперва Майтимо интересовали только способы создания водяного зеркала, через которое можно попасть к Теньке в мир. Но таблицы и графики по-прежнему казались балроговой тарабарщиной, поэтому лорд