Серый глаз с острым, холодным и жестким взором, угрожающий погиб клюва, расставленные люто когти – все это признаки могучего силача. Он по природе опытный воин: неподвижно покоясь на прозрачном воздухе, он пронзительным взором видит пернатое царство. С быстротой молнии, как всякий хищник, он падает на жертву и, как гастроном, медленно, наслаждаясь, высасывает ее теплую кровь. Сокол еще, сверх того, обучается бить на лету особым, любимым охотниками приемом: он сперва подтекает под намеченную жертву, взгоняет ее, испуганную, ввысь, потом сам выныривает сзади и, взмахнувши крыльями, взлетает вверх и тотчас опускается в то самое время, когда испуганная птица падает как бы с последней надеждой на спасение. Он, как живой нож, быстро распарывает ее, перерезая горло, и пьет кровь не так, как ястреб, который щиплет куда ни попало.

Этот-то своеобразный полет и оправдывает ту ходячую поговорку, что видно сокола по полету, как доброго молодца по ухваткам. На длинных и широких крыльях, подобно орлам, сокол показывает всю силу величавого стремления и поразительную красоту парения. Как рыба в воде, он парит в воздухе, как бы покоясь на незримом облачном столбе, и сам воздух как бы стремится к нему навстречу целыми потоками, ищет и окружает его, проникает в него, подымает и носит. Можно сказать, что и эта птица есть не что иное, как сам окрыленный воздух.

Оперен сокол так же, как и все летающие птицы, представляя в воздухе непроницаемое целое из переплетенных между собой бородок перьев. При этом он свободно и красиво плавает в воздушном пространстве, и вся фигура его отличается теми же мягкими контурами, которые при ярких цветах, вообще предназначенных всем хищным птицам, делают из сокола такого красавца, которого восхваляют и в песнях, и в пословицах, и в поговорках. Для русского доброго молодца нет лучшего уподобления и наибольшей похвалы. Зачем же этой красивой птице придается такая несчастная, унизительная прибавка, какая указана нами в заголовке? Если сталось так по набалованной привычке к приятному для уха созвучию – то отлично выручает и заменяет кстати подслужившийся и успешно выполняющий свою службу осиновый кол.

Действительно, мертвенно гол и гладок другой сокол – одно из старинных стенобитных орудий, которое обыкновенно выливали из чугуна, подвешивали на железных цепях и ломились им во всякую стену, каменную и деревянную, с большим успехом. Если изловчались придвинуть сокола к воротам, то и от железных створов летели только осколки да щепа. Это – то же тяжелое бревно, окованное на одном конце и называвшееся также тараном или, еще проще, бараном. Под именем сокола идут и большие ручные ломы, которыми обычно ломают и гранитные камни, и каменную соль; ручная баба, или трамбовка, вроде песта – тоже сокол, в работе и от нее не только голый, но и ясный сокол.

Печки и лавочки

К слову о крестьянской избе, где печь занимает целую треть всего помещения, а лавки наглухо приделываются к трем стенам обычно четырехстенного, рубленого бревенчатого жилого сруба. Всего-то счетом сто бревен, каждое не больше восьми вершков в толщину, обеспечивают любую крестьянскую семью и на сырое осеннее, и на холодное зимнее время. Затем, в тесноте да не в обиде, имеется в избе все то, для чего господам купцам и дворянам надобится целый десяток комнат.

Вглядимся, в самом деле, и вдумаемся именно мы, обязанные платить для помещения своих семей в здешней столице до тысячи рублей ежегодно.

До первого деревенского пожара русский крестьянин уладился в своем тесном жилье таким образом.

В левом углу, первом от входа, поставлена либо битая из глины, либо кладенная из кирпичей печь – мать наша в самом широком значении. Около нее – многое добро и всякая благодать, что выражается великим словом семейный очаг, понятным всему человеческому роду и драгоценным каждому мыслящему существу. Все пространство между печью и стеной с волоковым окном, выходящей на улицу, принадлежит женщинам и носит название бабьего кута. Это и кухня, и рабочая женская комната, и будуар. Угол этого отделения избы так и зовется жёрнов угол, где стоит жёрнов и ставятся прялки. Если это место и не отделяется от прочей избы перегородкой или ситцевой занавеской, то подвешенная к потолку зыбка показывает, что тут уже детская. Затем следует красный, или большой почетный, угол с иконами на тябле и с обеденным столом – все вместе: моленная, столовая и гостиная. Отсюда к задней стене и в угол кóник, или хозяйский кут, – рабочий кабинет и спальная хозяина с разными пожитками, орудиями и сбруей под лавкой в ларе. Над этим кутом настланные полати – общая спальня и гардеробная – одним краем упираются на пристройку к печи из досок. Это – гóлбец, или чулан для поклажи провизии и для схода в подызбицу – подручную холодную кладовую. Он пристроился к печи, и на нем всегда сидит дед, которому, вместе с бабкой, отдается во владение вся теплая печь. Здесь они, как в богадельне, и доживают свой век, получая тут и спальную, и, на случай, рабочую комнату. В подпéчке – место для котят, в запéчке – для щенят. Подле печки приделывается шкапчик, удобно заменяющий целую буфетную комнату. Под лавку печного бабьего кута, или стряпного угла, обыкновенно сметается весь сор избы веником, чтобы был под рукой: его, по завету предков, обязательно сжигают в печи, а не выбрасывают вон. Там может попасть сор на ветер, а с ним вместе, и по его следу, злой колдун легко может напустить недобрую порчу. В этом суеверном обычае находят основание к прямому объяснению пословицы, не советующей выносить сор из избы, что, собственно, значит: не носи домашних счетов в люди, семейные дрязги обсуждай дома – впутаешь чужих, тогда и сам не разберешься; а сор через трубу домашней печи выносится дымом.

Начав с печи, так как она первая встречает всякого входящего с улицы в избу, и кончив ею, мы обошли по лавкам все крестьянское жилье, известное целому свету своим гостеприимством. Для гостя – за столом самое почетное место в красном углу, под образами, на столе – все, что есть в печи; для спанья на ночь – та лавка, которая идет от коника под самые святые образа. Если же гость очень измок и зазяб, ему предлагается место на самой печи, вообще без всякого стеснения и при полной готовности и радушии. Полежать на печи да крепко выспаться, за стол залезть да из печи сытно поесть, на лавке посидеть, покалякать, да