самый Константин Лаурдо, убивший свою жену, был на месте. Никто и не подумал презирать его за то, что он сделал. Но появление уже знакомых личностей стёрло его довольство собственной жизнью. Вся площадь расступилась перед ними, дав гостям занять место, которое они занимали в предыдущий раз. И после этого Лукреция заговорила: «Жители деревни Ура, как и было обещано три толнора назад, мы вернулись сюда, и теперь ваша деревня будет уничтожена и превращена в некрополис, место, в котором обитает ужас, тьма и смерть. Вы же погибнете от нашей руки и будете очищены от своих пороков и грехов. Войдя в Уру, мы увидели, что здесь до сих пор господствует скверна. Ничего не изменилось с нашего последнего визита, а потому решение погрузить это место по тьму остаётся неизменным» Пока Лукреция договаривала последние слова, все впятером они стали преображаться. Воздействуя каждый на себя воскрешающей силой зора, зордалоды стали менять свою внешность и свои внутренности, чтобы обращаться в зоралистов, так что вскоре на месте чародеев над землёй парило пять личей. Они медленно стали обводить взглядом каждого живого, кто таращился в этот миг на них, как вдруг издалека послышались первые предсмертные крики — моги начали своё вторжение. А за ними следом воплями наполнилась и главная площадь. Два жутких костяных жнеца налетали на бегущее прочь население и сокрушали дух своим оружием. Два жутких костяных чародея низвергали зелёное пламя зора на всё это поле, так что их плоть и кости сгорали целиком, оставляя только лишь голые души. Пятый лич использовал свою воскрешающую силу смерти, чтобы убивать одного живого, а потом наполнял труп своей магией до краёв, так что мертвец взрывался, осыпая всю округу своими внутренностями и опаляя зелёным духом смерти, так что все, стоящие рядом, также погибали. Погибель шла с двух сторон: изнутри её распространяли зордалоды, снаружи — сотворённые ими же бессмертные моги. Так что под конец толнора на этом месте только лишь остался некрополис, населённый менгами, тесарами, зерами и могами. Немного насладившись изобилием праведности, которое здесь, наконец-то, образовалось, ученики Бэйна пошли дальше на юго-восток.

Три толнора ветер, дующий с запада, гнал дождевые тучи на эти земли. И эти три толнора зордалоды пересекали Степи мога. Подобно Уре, это место, наконец, обрело покой. Больше тут не водятся живые существа. Ничто больше не оскверняет эти земли. И блаженная тьма простирается от севера на юг, покрывая эту местность и не позволяя какой бы то ни было жизни образоваться тут.

И вот, в середине вечера, когда сверху всё-таки полилась вода, пятеро незнакомцев, облачённых в одеяния цвета ночной тьмы, пересекли врата, которые охранял стражник. Мужчина знал, что некроманты объявлены вне закона, однако сейчас его робость была сильнее преданности своей стране, и он ничего им не возразил, сделав вид, будто бы отвлёкся на что-то очень интересное и не заметил, как они просочились в Улик. Малодушие также можно посчитать пороком, ведь этот человек уже несколько корлов занимает этот пост. Ему приходилось иметь дело с нарушителями порядка, с разбойниками, и даже один раз ему повстречался мог. А потому он был уже проверен временем, и сказать фразу: «Стойте, вам сюда нельзя» для него должно быть простым делом. Но сейчас он именно решил стать трусом. За это Алиса при помощи воскрешающей силы зора превратила его в белоснежного слугу, который станет первым обитателем этого некрополиса. Их разумы объединились, и для зордалодов открылась история этого поселения. Они увидели, что вот уже примерно месяц один из жителей их деревушки просыпается раньше всех, встаёт на главной площади и умоляет каждого раскаяться и оставить свои грехи, чтобы жуткая напасть миновала их всех, и они могли продолжать мирно существовать на своих местах. Петрис также помнил, что этот человек разбавляет свои призывы какой-то жуткой песней о боге из Пустоты. Поняв всё это, зордалоды прибавили шаг, чтобы скорее оказаться в центре Улика и поглядеть на этого прорицателя, как его тут все называют. Пока они двигались туда, собирая на себе изумлённые взоры местных обитателей, Бэйн заговорил с ними: «Тот прорицатель не получал никакого озарения свыше и не является служителем какого-нибудь великого. Просто раньше он проживал в другой деревне — Ким. По той причине, что она граничит с болотом Н’октус, а его дом находился на самом юге, то сила Форманиса настигла его, постепенно впиталась в его сущность. Возможно, он хотел преобразовать его в бессмертного и забрать себе, а, возможно, он просто оттачивал какую-то из своих способностей. Но в итоге этот смертный обрёл сверхчеловеческую возможность, и теперь он ощущает, как меняется мир вокруг. Однако это совсем не означает, что он отринул свой грешный путь и теперь очищен от скверны. Когда мы настигнем его, вы всё увидите»

Стало темнее. Прилавки на главной площади начали закрываться, а люди постепенно исчезали в своих домах. И только лишь прорицатель продолжал впустую сотрясать воздух, ведь его всё равно никто не слушает. Местные жители уже привыкли к нему, как к местному шуту, который постоянно рассказывает одну и ту же историю. И никто никогда не говорил ему ничего плохого. Пятеро встали чуть поодаль, чтобы послушать содержание речей, а, самое главное, ту самую песню о боге из Пустоты. Человек призывал оставить свои гнусные дела. Он перечислил некоторые из них и добавил, что за это грядёт наказание, что судный день уже настал, и судья беспощаден к согрешившим. А после он запел ту самую песню, которая был описана в книге Арха:

В деснице могучей всем гибель неся,

Из Пустоты владыка взойдёт.

Он был до того, как возникла земля.

Навек обратится во тьму небосвод.

Негаснущий пламень повсюду горит,

Но мир всё равно утопает во тьме.

Каждый, кто грешен, будет убит.

И мир потонет тогда в тишине.

Смерть — эта плата за наши грехи.

Умрём — глаза мы тут же откроем,

И в этих глазах мерцают огни.

А мы не объяты ни болью, ни горем.

Маршем бессмертным наполнится мир.

И тысячи тысяч уходят туда,

Куда направляет их всех командир.

Они не вернутся уже никогда.

Правда, он в конце вставил ещё одно четверостишье, которого не было в оригинале:

Тот миг уже близок — он неотвратим.

Зна́менья в небе и на земле.

Последуем мы добровольно за ним!

Ведь он всё равно заберёт нас себе.

Стоит признать, с такими заключительными словами это пророчество даже возымело какую-то полноту. О знаменьях он имел в виду