Вне всякого сомнения, гнев Врангеля был направлен в основном на британское правительство, которое твердо придерживалось строгого нейтралитета. 11 ноября Адмиралтейство напомнило де Робеку, что «корабли Королевских ВМС не должны предпринимать действий по эвакуации беженцев, за исключением британцев». Главнокомандующий Средиземноморским флотом ответил: «…если завоевание красными Крыма неизбежно… мы не будем отправлять в Крым корабли Королевских ВМС, особенно для эвакуации беженцев»[1141]. Но Врангелю повезло — его поддержал французский и американский флот[1142].

11 ноября оборона Русской армии на севере Крыма быстро рассыпалась. Красная армия теперь прорывалась по всему фронту: Латвийская дивизия наступала на Ишунь, 30-я стрелковая дивизия двигалась на Джанкой (от железнодорожной станции Таганаш и Тюп-Джанкоя), а 9-я стрелковая дивизия пересекла Генический пролив и спускалась по Арабатской стрелке. Пора было отдавать приказ об эвакуации из Крыма. Во второй половине дня Врангель принял де Мартеля и временного командующего французским Средиземноморским флотом вице-адмирала Шарля Анри Деменсиля, который только что прибыл в Севастополь из Стамбула на броненосном крейсере «Вальдек-Руссо». Их беседа продолжалась более двух часов — Врангелю требовались конкретные заверения французского правительства и флота об активной помощи в эвакуации.

Врангель не видел «иного исхода, как эвакуацию всего гражданского населения, желающего избежать расправы большевиков, вместе с остатками Белой армии, как ранеными, так и здоровыми». Не дожидаясь официального подтверждения помощи от французов, Врангель приказал войскам оторваться от противника и идти к портам для погрузки: 1-му и 2-му армейским корпусам — в Евпаторию, Севастополь, конному корпусу генерала Барбовича — в Ялту, кубанцам генерала Фостикова — в Феодосию, донцам и Терско-Астраханской бригаде — в Керчь. «Тяжести оставить. Пехоту посадить на повозки, коннице прикрывать отход»[1143].

11 ноября Врангель принял еще одного посетителя. Этот эпизод многое говорит о его самообладании и дипломатических талантах, если учесть национальность гостя. Это был контр-адмирал Джордж Хоуп, командир 3-й эскадры легких крейсеров, прибывший на корабле Королевских ВМС «Кентавр». После того как его познакомил с обстановкой глава немногочисленной британской военной миссии полковник Уолш, он отправился к Врангелю. Командующий Русской армией выглядел «спокойным и решительным, но несколько усталым и измученным». Врангель заявил, что «удержать фронт может только чудо». Он объяснил, что все командиры дивизий и старшие офицеры убиты или ранены. Войска «хорошо сражаются», но «понесли тяжелые потери и изнурены». В результате Врангель был вынужден «приказать кавалерии спешиться и отправил их в траншеи». Он проинформировал Хоупа, что эвакуация раненых уже завершена, а женщины и дети будут отправлены 12-го числа. Затем посоветовал «не медлить» с эвакуацией британских граждан. Хоуп выразил сочувствие и ушел. В тот же день Королевские ВМС эвакуировали 102 британцев и русских — мужчин, женщин и детей[1144].

Врангель сообщил Хоупу, что намерен издать приказ по войскам. Но его вызывающий тон и вдохновенная речь не могли скрыть того факта, что надеяться белым больше не на что:

Одновременно правительственное заявление предупреждало жителей о «тех тяжких испытаниях, какие ожидают приезжающих из пределов России» и объясняло, что «совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих», поскольку ни одно иностранное государство пока не пообещало их принять. Это заявление, ставившее целью уменьшить потребность в кораблях, советовало «всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага, — остаться в Крыму»[1145]. Однако правительство не объясняло, как узнать заранее, на кого обрушатся репрессии большевиков. Десятки тысяч людей решили эвакуироваться в самый последний момент — те, кто не захотел полагаться на жестокую судьбу.

В ночь с 11 на 12 ноября Фрунзе направил Врангелю радиограмму, в которой потребовал капитуляции Русской армии в Крыму. Существует несколько версий этой радиограммы, но не подлежит сомнению, что Фрунзе гарантировал сложившим оружие «полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой», что явно превышало полномочия, данные ему Лениным. Действительно, руководитель большевиков критиковал командующего Южным фронтом за мягкие условия, подчеркивая, что, по его мнению, если противник не примет этих условий, его следует безжалостно уничтожить[1146]. Врангель не ответил на радиограмму; он не только «приказал закрыть все радиостанции за исключением одной, обслуживаемой офицерами», но и приложил все силы, чтобы эвакуировать из Крыма как можно больше людей[1147].

Красная армия преследовала войска Врангеля, отступавшие к портам погрузки. 6-я армия двигалась на Евпаторию и Симферополь, 1-я конная армия нанесла удар на юг, в направлении Севастополя, 4-я армия направлялась к Феодосии, а 2-я конная армия — к Керчи. Несмотря на требования Фрунзе, Красная армия продвигалась медленно, и ей удавалось отрезать лишь небольшие группы отступавшего противника. Арьергарды Русской армии почти не вступали в столкновение с противником — на переполненных дорогах, ведущих к портам, серьезных боев не было. Воздушных атак на колонны тоже не предпринималось. Как вспоминал Врангель, отступление «шло почти без соприкосновения с противником». Белым снова сопутствовала удача.

Описывая положение в Севастополе в последние два дня, Врангель подчеркивает, что эвакуация проходила в «полном порядке». «Несколько лиц, пытавшихся самоуправными действиями внести беспорядок, были тут же схвачены, и один из них, солдат автомобильной команды, по приговору военно-полевого суда через два часа расстрелян». Вне всякого сомнения, такое показательное правосудие помогало поддерживать дисциплину в это неспокойное время. Желающих уехать оказалось очень много, так что первоначальные расчеты штаба были «значительно превзойдены»[1148].