—Вайолет,— я узнала глубокий, паникующий голос. Ксейден. Но не могла двинуться, не могла даже разлепить губы, чтобы издать крик боли от того, что он надавил на рану.— Вот дерьмо, это яд. Борись.

Яд. Кинжал с зеленым наконечником.

Но что за яд может парализовать не только организм, но и магию?

—Я о тебе позабочусь. Только… только живи. Пожалуйста, живи.

Конечно, он хотел, чтобы я жила. Я важна для его собственного выживания.

Потребовались все силы, но я смогла на секунду приподнять веки — и от неприкрытого страха в его глазах екнуло мое сердце, перед тем как я потеряла сознание.

* * *

—Может, это не яд,— сказал кто-то низким голосом, когда я очнулась, хотя и не могла открыть глаза. Может, Гаррик? Боги, как же все болело.— Может, это магия.

—Ты видел, как она шарахнула молнией прямиком в башку вэйнителю?— спросил кто-то.

—Не сейчас,— практически простонал Боди.— Она тебя спасла. Всех нас спасла.

Но ведь не всех. Солейл и… Лиам мертвы.

—У нее кровь, сука, черная!— рявкнул Ксейден, прижимая меня к груди.

—Наверняка яд.— Имоджен плакала — я никогда не слышала, чтобы она плакала.— Сами посмотрите! Ее нужно доставить вБасгиат. Может, хотя бы Нолон сумеет помочь.

Да. Нолон. Меня надо отвезти кНолону. Но я не могу ничего сказать, не могу разжать губы, не могу потянуться к мысленным тропинкам, с которыми уже свыклась, как с собственным дыханием. Быть отрезанной отТэйрна, отАндарны… отКсейдена — само по себе пытка.

—Туда лететь двенадцать часов,— повысил голос Ксейден.— К тому же я уверен, что у нее сломана рука.

Через двенадцать часов я уже буду мертва. Обещание нежного забвения уже манило с края сознания — обещание покоя, если я соглашусь расслабиться.

—Есть место поближе,— тихо сказал Ксейден, и я почувствовала его пальцы на своей щеке. Движение пугающе нежное.

Меня снова охватила волна огня, выжигая нервы, но я могла только лежать и терпеть.

«Прекратите. Боги, прекратите это».

—Да ты шутишь,— зашипел кто-то в ответ.

—Ты рискнешь всем,— предупредил Гаррик, пока меня затягивал сон — мое единственное спасение от жгучей боли.

Тэйрн заревел так громко, что у меня завибрировала грудная клетка. Хотя бы он рядом.

—Лучше не повторяй,— пробормотала Имоджен,— а то он тебя сожрет заживо. И не забывай, если умрет она, крайне вероятно, что умрет иКсейден.

—Я ему и не запрещаю, просто напоминаю, что стоит на кону,— ответил Гаррик.

Чувствовал ли Тэйрн разрыв между нами? Страдал ли так же, как я? Мог ли быть отравлен и тот меч? Может ли Андарна летать? Или ей нужно спать?

Спать. Вот что нужно мне. Прохладный, блаженный, пустой сон.

—Да мне плевать, что со мной будет!— орал на кого-то Ксейден.— Мы летим — и это приказ.

—Приказывать необязательно. Мы ее спасем.— Это Боди. Кажется.

—Оправдай свое прозвище, борись, Вайоленс,— прошептал мне на ухо Ксейден. Потом — громче, кому-то в стороне:— Нужно доставить ее ему. Мы летим.

Я почувствовала, как он несет меня, но агония от боли, разгоревшейся при движении, пересилила — и я провалилась в темноту.

* * *

Минули часы, прежде чем я снова очнулась. А может, секунды. А может, дни. А может, целая вечность, и я приговорена Малеком к нескончаемой пытке за свое безрассудство — и все же я не могла заставить себя раскаиваться в том, что их спасла.

Возможно, лучше умереть. Но тогда может умереть иКсейден.

Что бы нас ни разделило, я не хочу, чтобы он умер. Никогда бы не хотела.

Ветер в лицо и ритмичные удары крыльев говорили, что мы в полете, и потребовались все силы, чтобы поднять хотя бы одно веко и увидеть небо над утесами Дралора. Эту огромную пропасть невозможно не узнать. Из-за нее тиррское восстание не только произошло, но и чуть ли не добилось успеха.

Яд обжигал каждую вену, каждое нервное окончание, замедлял сердцебиение. Несмотря на всю иронию судьбы, что я умру от яда — того, чем сама владею мастерски,— я не могла набраться сил, чтобы заговорить, предложить антидот. Да и как, если я даже не знала, чем меня отравили? Всего несколько часов назад я не знала и о существовании вэйнителей в реальном мире — а теперь знала только боль и смерть.

Это был лишь вопрос времени, и у меня его осталось немного.

* * *

Смерть была бы лучше, чем еще одна секунда в этом теле-костре, но, видимо, на эту милость я могла не рассчитывать, проснувшись вновь.

Воздух. Мне не хватало воздуха. Легкие силились вздохнуть.

—Уверен?— спросила Имоджен.

Каждый шаг Ксейдена отдавался новой волной агонии, разбегавшейся от бока по всему телу.

—Хватит, блин, спрашивать!— сорвался Гаррик.— Он принял решение. Или помогай, или вали на хрен, Имоджен.

—И это плохое решение,— возразил кто-то.

—Когда у тебя будет сто семь шрамов на спине, Киаран, тогда и примешь получше,— огрызнулся Боди.

Вдруг прогремел рев Тэйрна, напугав меня, и я вздрогнула, только усилив и так неописуемую пытку.

—Что это он?— спросил откуда-то слева Гаррик.

—Если вкратце, он сказал, что зажарит меня, если ничего не получится,— ответил Ксейден, прижав меня крепче.

Видимо, эта часть нашей связи еще действовала. Я припала щекой к его плечу — и клянусь, почувствовала поцелуй на своем лбу, хотя этого не могло быть.

Нельзя хранить секреты от того, кто для тебя важен, тем более секреты, что в любую секунду могут стоить мне жизни, если судить по заикающемуся биению сердца.

Оно с трудом качало жидкий огонь, прижигающий вены.

Боги, лучше бы он просто дал мне умереть.

Я это заслужила. Из-за меня погиб Лиам. Я такая слабохарактерная, что даже не догадалась, что Даин использовал мои же воспоминания против меня — и против Лиама.

—Ты должна бороться, Ви,— шептал Ксейден у моего лба.— Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, но только когда очнешься. Можешь кричать, бить, бросаться в меня своими долбаными ножами — плевать, только живи. Ты не можешь просто так заставить меня влюбиться, а потом умереть. Ничего из этого неважно без тебя.— Он говорил так искренне, что я почти поверила.

Ровно из-за этого я здесь и оказалась.

—Ксейден?— окликнул знакомый голос, но я не могла его узнать.

Может, Боди? Кто-то из второкурсников? Столько незнакомцев. И ни одного друга.

Лиам мертв.

—Ты должен ее спасти.