Во второй половине дня 22 декабря 1937 г. восемь членов новой консультативной группы собрались в нью-йоркском клубе Century Club под председательством Берле. Ламонт и Оуэн Янг из General Electric представляли крупный бизнес, Рексфорд Тагвелл и Чарльз Тауссиг выступали от имени "Нового курса", а Филипп Мюррей, президент профсоюза сталеваров, Джон Л. Льюис из Конгресса промышленных организаций и советник Конгресса Ли Прессман представляли рабочее движение. В десятилетие, сильно поляризованное классовым конфликтом, это был уникальный момент. Восемь человек совместно выступили против антитрестовского преследования Роберта Джексона и одобрили общие контуры соглашения, которое уже было разработано Берлом и Ламонтом. В конце встречи Тагвелл пообещал организовать встречу с Рузвельтом для обсуждения пакта.

Будучи существом тени, Ламонт представлял себе встречу с Рузвельтом 14 января 1938 г. как частное, незаметное дело. Вместо этого участникам встречи пришлось пройти через цепь фотографов и репортеров. В прессе появлялись шутки по поводу "экономического зоопарка мистера Берла", а на первых полосах газет появлялись несимпатичные утечки из Белого дома. Тем не менее, это была продуктивная встреча, участники которой одобрили расширение покупательной способности за счет федеральных расходов, а не старый дефляционный подход к трудным временам, заключающийся в сбривании заработной платы. Несмотря на желание Рузвельта провести еще несколько встреч, эксперимент не удался. Регуляторы администрации, находившиеся под влиянием Брандейса, такие как Томас Коркоран и Бен Коэн, разработавший закон о ценных бумагах, выступали против подобных уступок бизнесу. А крайне левая фракция в CIO была не прочь разрушить зарождающийся триумвират "бизнес - труд - государство".

В свою очередь, Ламонт выразил сожаление, что встреча в Белом доме превратилась в дешевый политический театр и что предложенное им и Оуэном Янгом сотрудничество "было использовано для проведения третьесортной политики". В период политической инвективы это была упущенная возможность, которая продемонстрировала потенциальную пользу практических дискуссий между бизнесом и рабочими. Для Дома Моргана это был особенно непоправимый шанс, поскольку встреча в Белом доме произошла накануне скандала с Морганом, который отбросит время назад, к мрачным дням 1933 г., поставив под сомнение мнение партнеров о себе как о просвещенных и благожелательных к обществу финансистах.

Для Дома Морганов зима 1937-38 гг. стала временем бедствий и траура. В феврале 1938 г. умер сорокапятилетний С. Паркер Гилберт, измученный ответственностью и трудами ранней взрослой жизни. Вундеркинд, руководивший казначейством Меллона в двадцатилетнем возрасте, страдал гипертонией; причиной его смерти стали проблемы с сердцем и почками, но многие считали, что он довел себя до смерти. Годы работы в казначействе до двух часов ночи и годы жизни в Веймарском Берлине, где немцы отмечали его неустанную преданность работе, взяли свое. Ранее Гилберт и его невеста, Луиза, красавица из Кентукки, чьи нескромные высказывания повторялись по всей Уолл-стрит, отложили свой медовый месяц на пять лет. После прихода в банк в 1931 г. - Паркер не просил об установленной зарплате, отмахиваясь от нее как от детали, - партнеры Моргана оберегали его, постоянно призывая отдыхать и беречь силы. За свой огромный труд и преданность делу он был награжден орденами Франции, Бельгии и Италии, а также почетными степенями Гарварда и Колумбийского университета. Через год после его смерти симпатичная, круглолицая Луиза вышла замуж за Гарольда Стэнли, первая жена которого умерла в 1934 году. Это не только создало новую связь между Дж. П. Морганом и Morgan Stanley, но и означало, что сын Луизы, С. Паркер Гилберт-младший, председатель совета директоров Morgan Stanley в 1980-х годах, будет претендовать на уникальную родословную Морганов.

Смерть Паркера Гилберта произошла за две недели до разразившегося скандала. Если Дом Моргана потерял свой инвестиционно-банковский бизнес после принятия закона Гласса-Стей-галла, то, возможно, он потерял свою честь в связи с делом Ричарда Уитни. Если Фердинанд Пекора разоблачил сомнительную практику - вещи законные, но сомнительной мудрости, - то скандал с Уитни стал для Дома Моргана более близким столкновением с законом. Это дело стало моральной игрой старого и нового Уолл-стрита, частного и общественного доверия. Это дело не только сорвало бы попытку Ламонта примириться с "Новым курсом". Оно также ускорит реформирование Нью-Йоркской фондовой биржи.

Будучи президентом биржи с 1930 по 1935 год, Ричард Уитни был самым высокомерным противником федерального регулирования ценных бумаг на Уолл-стрит. Для новых дилеров он был олицетворением самодовольной наглости "старого режима" на Уолл-стрит. Когда в 1932 г. он давал показания по реформе рынка ценных бумаг в Банковском и Валютном комитете Сената, он читал сенаторам лекцию о необходимости снижения сенаторской зарплаты. Выступая против создания SEC, он сказал следователям Пекоры: "Вы, господа, совершаете большую ошибку. Биржа - это совершенное учреждение", и он не позволил брокерам отвечать на вопросы анкет Пекоры. В 1937 г. он встретил свою пару в лице председателя КЦББ Уильяма О. Дугласа, который в том же году сменил Джо Кеннеди. Дуглас вел переговоры с президентом биржи Чарльзом Р. Геем о реформе биржи, а Уитни возглавлял фракцию совета директоров, выступавшую против таких усилий. Осенью 1937 г. Дуглас жестко отчитал руководителей биржи: "Работа по регулированию должна быть выполнена. Сейчас она не выполняется, и, черт возьми, либо вы ее сделаете, либо мы". Смирившись с необходимостью перемен, Гей назначил комитет под руководством Карла К. Конвея из Continental Can для изучения реформ. В январе 1938 г. комитет рекомендовал полностью перестроить работу биржи, введя должность президента с полной занятостью, штат профессиональных сотрудников и управляющих, не являющихся членами биржи. Именно на фоне таких яростных разборок и разразился скандал с Ричардом Уитни.

Джордж и Ричард Уитни были высокими, внушительными и патрицианскими. Сыновья президента банка, они получили бостонское браминское воспитание, учились в Гротоне и Гарварде. Люди обращали внимание на золотую часовую цепочку с порцелиевой свиньей, которую Ричард носил со времен учебы в Гарварде. Партнер Моргана Джордж питал неприязнь к своему гротонскому однокурснику Франклину Рузвельту, которую так и не смог изжить. "Мы с братом учились в колледже, и нам всегда было комфортно", - говорил он. "В этом не было ничего плохого". Джордж пришел в Morgans через Kidder, Peabody и стал партнером в 1919 году.

Джордж с грубым красивым лицом, массивной челюстью и элегантной внешностью был олицетворением банка Morgan тех лет. Один из британских посетителей позже заметил: "Джордж Уитни - высокий, стройный, с железной седой головой, очень симпатичный и совершенно очаровательный - мисс Мейси считает его опасным как для мужчин, так и для женщин!" Он увековечил традицию Моргана по подбору партнеров. По удивительному совпадению, он женился