С шипением твари испода сцепились друг с другом. Их схватка ошеломляла. Вздымались в небеса комья земли и снега, ломались, как тростинки, сосны, багровело небо. Стальные иглы плавились, а огонь ошметками отлетал на полверсты. Этот клубок принялся утюжить сосны как спички.

– Чтоб эту кошку дракон задрал! – Войслав выматерился. – Ну да ладно, дело, считай, сделано.

Отступник медленно направился к Демьяну. И по довольной ухмылке на его жестком лице явственно читалось, что если ерш не завершил черное дело, то он с удовольствием сделает это за него и заберет одну вещь…

Вымотанный боем со змеем Демьян не смог долго выстоять перед пятью последовательными ударами фиолетовой вэи. Последний луч сжал его шею и заставил опуститься на колени на грязный снег. Не в силах смотреть на это, Тиса вошла сознанием в Демьяна, чтобы его боль стала ее болью и его сердце стало ее сердцем. «Держись! Только держись, умоляю», – она молила и молилась. Сквозь боль видела, как кружится в воздухе черный пепел – недалеко продолжали биться сцепившиеся в схватке изнани. Чудовища будто растворились друг в друге и превратились в стальной шар, объятый пламенем.

Отступник прошептал наклад, и рука Демьяна вытянулась вперед. От вида последнего тотума на предплечье главвэя бесцветные глаза Войслава засветились.

– Наконец-то! – Дрожащими руками он вцепился в локоть Невзорова, чтобы разглядеть тотум, и через секунду победно рассмеялся. – Все получилось как нельзя удачно! Ты сам пришел ко мне, гончий, и теперь это чертово панокийское племя исчезнет. Панокия падет, я сотру ее с лица Хорна!

– Безумец, – усталым сиплым голосом сказал Демьян, однако Тиса почувствовала, как подобралось его тело, а взгляд будто безразлично отлетел за спину отступника, где шар из стали и огня поменял направление на противоположное. – Тебе не уйти от наших. Очень скоро они будут тут. Ну убьешь ты меня, так тебя все равно достанут. И придется тебе не Панокию стирать, а снова свои грязные портки в Мракоте.

– Ты, мразь, закрой рот! – рявкнул Войслав. – Иначе не увидишь, как я подчиню себе всю мощь источника и разделаюсь с твоей группой. Говоришь, они уже на подходе?

Прошептав нужные слова, он нетерпеливо наблюдал, как нить оберега стала исчезать с тела главвэя и наматываться на его скип. Словно завороженный этим действом, Гранев, видимо, упивался близостью долгожданной мести. Демьян продолжал говорить, но его слова не долетали до отступника: будущий триумф занимал все его мысли. И лишь одна Тиса глазами Демьяна видела, как быстро к ним приближается огненный шар размером с дом – кошмарный клубок расплавленной стали, объятый огнем и сетью молний.

Гранев очнулся, когда услышал треск и шипение за своей спиной, но было уже поздно. Губы главвэя зашептали что-то, и фиолетовое ярмо, что стягивало его шею, исчезло. Одновременно он вскинул ореховый скип, ударив как древком, так и белоснежной вэей в грудь колдуна, отбросив его тем самым на путь смертельного шара, несущегося в сторону разлома. Попытка Войслава отскочить в сторону и выставить щит провалилась. Секунда – и он был слизан пламенем. В последний миг, прежде чем «клубок» рухнул в черноту разверзнутого провала, Тиса увидела, как тело Гранева разрывает на части бешеная сила.

Крик боли еще какое-то время слышался из недр разлома, затем затих. Оглушающая тишина повисла над местом битвы.

Демьян какое-то время смотрел в трещину, затем направился к Горохову.

– Живой?

– Еще да, – прокряхтел Игнат, позволяя товарищу осмотреть раны.

Послышались хлопки крыльев, и на поляну черными тенями стали садиться рысаки с седоками.

Видящая витала меж спешивающимися мужчинами с внутренним упреком – «где же вас носило?», пока не осознала, что самое страшное уже позади! Единый, ты услышал.

– Драконов дры-ын! – воскликнул рыжий Забегай, глядя на горящий бурелом и огромную трещину в земле. – Ну почему меня тут не было?!

Тиса открыла глаза, ощущая, как оттаяла какая-то часть ее души. Только сейчас поняла, насколько ее мучил страх за жизнь Демьяна. Подбежала Поня, и видящая присела на козетке, чтобы обнять ребенка. Сдерживая готовые брызнуть слезы облегчения, поцеловала дочку в макушку. Дрожащие губы сами раскрылись в благостной улыбке, и она прикрыла их рукой.

Учитель стоял в двух шагах, держа руки сплетенными на груди.

– Тебя долго не было, – проворчал он. – Три часа. – Ложкин глянул на карманные часы. – Мы с ребенком уже отужинали. Там тебе оставили, поешь.

– Спасибо.

– Ты не оборотней сейчас искала, верно? – в голосе слышалась обида.

Девушка поерзала на сиденье.

– Нет, – призналась, поразмыслив, что обсуждать с учителем увиденное не сможет.

Пожалуй, он это понял и поджал губы.

– Могла бы и предупредить, что надолго уходишь в поиск.

Тиса хотела было ответить, но ее перебили.

– Не оборотней, значит, ищет наша видящая? – раздался за спиной едкий злой голос.

Пленники обернулись. В дверях стояли Мерзликин и ассиец. Из-за спины последнего выглядывал испуганный Наум. Войнова же моментально возненавидела двери этой золотой клетки за то, что они так бесшумно открываются.

– Так-так… – Бледнолицый колдун потер острый подбородок. Губы сложились в ломаную линию. – Барышне-искуну неинтересно искать воров для барона Аристарха Зиновьевича? Ай-яй. Нехорошо. Что делать, Яг-Бай? – обратился он к своему напарнику.

Чернокожий вэйн и бровью не пошевелил в ответ, однако Григорию этого и не требовалось.

– Барышню нужно заинтересовать, – продолжал он паясничать, – и я знаю как. Забери у нее девчонку!

– Нет! Пожалуйста! – Тиса вцепилась в Поню, но это не помогло. Ассиец вскинул скип-бич, и алая вэя стегнула по рукам, заставив убрать их от малышки. Все тело девушки вдруг налилось такой тяжестью, что трудно было пошевелить и пальцем. Кинувшегося к ребенку Ложкина отбросило к дальней стене.

– Мам, не плачь! – попросила Поня. Прежде чем девочку за руку оттащил к двери чернокожий, она успела забрать у матери плохие эмоции.

Ассиец подтолкнул ребенка к Науму.

– Отдашь служанкам, пусть нянчатся, – велел Григорий. – А ты, – обратился он к застывшей видящей, – ищи оборотней. А не найдешь – девчонку свою больше не увидишь.

* * *

Оцепенение прошло к полуночи. Как и положительный настрой от Пони. Тиса металась по комнате раненой волчицей. Сыпала проклятьями в адрес Фролова и его вэйнов. Клим пытался усадить, советовал вздремнуть – утро вечера мудренее. Но Войнова упрямилась и снова в раздумье вышагивала вокруг тумбы.

– Успокойся наконец! – В какой-то момент Ложкин схватил ее за плечи и заглянул в лицо. – Пока девочка у служанок, ей ничего не грозит. Мы заберем ее, обещаю. Снова что-нибудь придумаем и выберемся отсюда. Обязательно.