в самую середину груди! А кинжал не прост! На нём благословение батюшкино, да и сам он по форме, словно святой крест! Взвизгивает ведьма и падает замертво. Быстро хватает юноша крест, что висел у него на шее и подносит его к ведьме. И ведьма вспыхивает огнём! Только горстка пепла от неё осталась! И сгинуло всё, что раньше прекрасным садом казалось. Очнулся от забытья оруженосец. Выворачивает его от того «угощения», которое он раньше съел. А рыцарь видит, словно бы светится что-то впереди. Подожди меня здесь! — говорит он оруженосцу, — Всё одно, какой из тебя сейчас помощник?.. И идёт к свету. А здесь… А здесь разбросаны кости. Да все в доспехах, и совсем старинных, и поновее, и вовсе новеньких. Видно, не одного рыцаря сумела уловить в свои сети проклятая ведьма! Уловить, и убить, чтобы убавилась в мире рыцарская доблесть… Вознёс юноша горячую молитву за упокой души убиенных, да и принялся землю копать. Мечом, а чем бы ещё? В каменистой земле, насквозь корнями испутанной. Сто сорок три могилки выкопать пришлось… Да ещё и сто сорок четвёртую чуть было не начал. Уж больно бледный оруженосец сидел, к сосне привалившись… Но вот, закончил юноша свой труд. С честью похоронил погибших. Ещё раз помолился. Посадил на коня ослабевшего оруженосца, сам сел. Да и поехал дальше, славу себе добывать. Как же рыцарю, да без славы?..

Оправился потихоньку оруженосец. Я, — говорит, — это ж, не просто так плоды да ягодки ел! Это я пробу снимал! Чтоб, если отравленное, то вам бы, сударь, не отравиться! Что тут скажешь? Только похвалить смышлёного оруженосца остаётся…

А впереди уже видна деревенька. О! — радостно восклицает оруженосец, — Вот где ждёт нас добрый ночлег! А то всё в поле, попоной прикрывшись… Здесь-то хоть клок соломы найдётся! Хоть глоток вина, а то от ключевой воды уже в горле противно! Посмотрим, посмотрим… — глухо отвечает юноша, — А то выйдет опять, как в саду… Да ладно вам, сударь! — беспечно машет рукой оруженосец, — Не так уж много ведьм у нас на пути! А тут как раз и деревенька! Только… только странно всё! Ни песен, ни смеха, только плач стоит вокруг! К какому жилищу не подъедут наши путники, отовсюду рыдания, словно по покойнику! Что за притча?!

Подъезжают они к самому богатому дому посреди деревни. Не иначе, староста. И там тоже горькие слёзы и стоны. Но юноша уже не выдерживает и стучится в дверь. Открывает ему дверь староста. Просит юноша ночлега на ночь. Эх, добрый рыцарь! — вздыхает староста, утирая слёзы, — Я бы тебе стол накрыл, чем Бог послал, угостил бы, сладким вином напоил бы, перину бы дал, на мягкой кровати постелил, тёплым одеялком укрыл, да видно, не судьба! Повадился в нашу деревню дракон летать! Каждую неделю прилетает и требует отдать ему невинную девушку! Которую сам выберет. А иначе всех огнём пожгёт, да хвостом передавит. Куда деваться? Выводят ему невинных девушек, а он перед ними на брюхе ползёт, в глаза своими змеиными глазищами заглядывает, да вдруг — ам! — одну из девушек и проглотит! И улетает на неделю… А через неделю опять! Выводи девок! Выбирать буду! Вот, завтра как раз опять прилетит. Оттого в деревне и плач в каждом доме. Кто же знает, кого выберет мерзкая тварь завтра на обед?! А ты, юноша, уезжай подобру-поздорову. Вдруг дракон тебя учует, да взъярится, да тебя ногами потопчет? Спасайся юноша, а мы уж, как-нибудь… Не бывать тому! — отвечает рыцарь, — Не позволю дьявольскому отродью христианских девушек пожирать! Ох, милорд! — шепчет ему тихонько оруженосец, — Зачем нам лишние проблемы? Деревенька, слава Богу, не наша, не нам за неё и ответ держать! Давайте лучше отъедем отсюда. Да подалее, подалее! А там, сообщим местному барону, тот соберёт войско, да авось, с Божьей помощью, одолеет зверя ползучего… Нет! — отвечает юноша, — Я рыцарь, а значит, не должен отступать! Я остаюсь здесь!

Спит оруженосец на сеновале, аж губами причмокивает, а юноша всю ночь Богу молится, просит даровать ему победу над чудищем. Едва забрезжил рассвет, а юноша уже в броню облачён, на боевом коне сидит, ждёт. Рядом и оруженосец, от утренней свежести ёжится. Вот засвистело вокруг, зашумело, деревья к самой земле клонятся, облака тем ветром, словно одуванчики разметает. Летит на чёрных крыльях огромное чудище, летит, огнём да дымом пышет. Упал дракон возле деревни, в ярости сам себя хвостом хлещет, на чёрную скалу похож. Ты кто такой, мальчишка?! — ревёт громким голосом, — Поди прочь, не мешай моему обеду! Я рыцарь! — гордо отвечает юноша, — Хоть умру, но не отступлю! Давай же биться с тобой, чудище поганое! Захохотал дракон. И пока он хохотал, пришпорил юноша коня, да и ударил копьём прямо в грудь дракону! В щепки разлетелось копьё. Словно в каменную стену ударилось. Ничего не повредив! А, нет, вроде как одна чешуйка чуть-чуть с места сдвинулась Только чешуйка та — размером с дверь! Заревел дракон, бросился на рыцаря. Закипел страшный бой. Дракон и ногами топочет, и хвостом хлещет, и огнём пышет — еле-еле успевает рыцарь отпрыгнуть на своём верном коне. А оруженосец подальше отъехал, издали смотрит.

Ударит рыцарь мечом, да сразу в сторону. А по тому месту, где он только что был, уже драконья лапа — ТОП! И после глубокая яма на том месте… Не приведи Господь под такую лапу попасть — мокрого места не останется! Но отважно сердце рыцаря, не знает он страха. Опять он рядом с драконом. Удар меча, и опять прыжок в сторону. ПЫХ! — проносится в шаге огненный смерч. Не промахнись дракон, и горстки пепла не соберёшь! Но не отступает рыцарь. Ещё удар — и опять прыжок верного коня! ХЛЕСТЬ! — глубокая борозда на земле от удара драконьего хвоста. И могилки копать не надо! Можно прямо в борозде и похоронить, если такой удар по рыцарю попадёт. Но нет, не попадает! У юноши верный расчёт и твёрдый план. Уже полчаса он кружит вокруг чудовища, всё бьёт и бьёт его добрым мечом, да всё в одну и ту же точку, где чешуйка всё дальше сдвигается, обнажая драконью плоть… Изнемогает рыцарь, всё тяжелее ему наносить удары. Попробуйте-ка с полчаса непрерывно мечом по каменной скале долбить! А рыцарь ещё и на скаку всё это делает! Но не теряет юноша надежды, не падает его боевой дух! Удар — прыжок — удар — прыжок — и снова удар! Пот заливает газа, мешает рассмотреть верно ли нанесён удар,