я ответил тем же. Ты простишь меня?

Люсия сжала пальцы на его ладони.

— Конечно. Но figlio, ты отказываешь Сюзи в шансе вырасти с хорошим отцом и семьей. Разве это вернет тебе ту мать, которую ты всегда хотел?

Марио устало покачал головой.

— Хороший отец — это не про меня. Нет, разумеется, нет, Лу. Но прошлого не воротить. Придется Сюзи расти, как всем нам.

Несколько дней спустя Томми и Марио возились в раздевалке — разбирали коробки, оставшиеся с прошлого сезона. Комната пахла пылью, затхлостью, смесью средства от моли и слабого запаха застарелого пота и ношеной одежды.

Когда-то Томми думал, что это помещение — сердце дома, сейчас раздевалка стояла пустая и безжизненная. Доска для объявлений покрылась пылью, стены были голые. Марио мрачно оглядел комнату.

— Кажется, Передовая Школа Полетов прикрыла лавочку. Завтра будем устанавливать аппарат. Возьмем Джо и Анжело, пусть помогут.

Томми кивнул.

— И лонжу достанем — пригодится со всеми этими детьми. Ты в самом деле хочешь с ними заниматься?

Дело было так. Год назад трое одноклассников Клэя создали акробатический номер. Добившись успеха в партерной акробатике и трюках на параллельных брусьях, они решили найти человека, который бы научил их работать на трапециях. Анжело сухо отказался, Марио же ответил: «Почему бы и нет?»

Теперь он медленно проговорил:

— Ну, все равно придется учить Клэя… Папаша Тони бы этого хотел. А где один мальчишка, там и полдесятка.

— Вряд ли мы сможем взять старшего ловитором.

— Не сможем, насколько я разбираюсь в этом деле. Можно, конечно, иметь его в виду, но смысл в том, чтобы дать этим троим возможность поработать вместе.

Пусть сделают собственный номер.

Старшему, Филу Лэски, было семнадцать. Остальным друзьям Клэя — Бобби и Карлу Мередитам — исполнилось соответственно четырнадцать и пятнадцать.

— Как считаешь, Марио, из Клэя выйдет толк?

— Я бы не торопился с прогнозами. Клэй заинтересован — это главное. Но он может и потерять интерес, как Барби. Если бы она хотела летать с нами, я бы уже взял ее в номер. Но она не захотела. Похоже, семья отходит от дел. Знаешь, прошлым вечером я пытался затащить наверх Тессу. Представляешь, она даже попробовать не решилась! Лу утверждает, что она всегда боялась высоты, но я-то помню ее малышкой, года в два-три. Я вечно ее откуда-нибудь снимал. Как-то она чуть не вскарабкалась на аппарат по лестнице. А теперь этого не помнит.

— Да, и Анжело тоже не у дел.

— Так или иначе, теперь у меня будет полно учеников.

— Кажется, ты им уже нравишься.

Марио внимательно взглянул на него.

— Все еще думаешь о мальчишке Чандлера?

— Нет!

— Мало ли. Вдруг ты считаешь, что мне нельзя доверять мальчиков.

— Я такого не говорил.

— Эй… — Марио склонил голову, прислушиваясь. — Кто это там на лестнице?

Дверь тренировочного зала с шумом распахнулась.

— Мэтт? — позвал чей-то голос.

По некогда священному и неприкосновенному паркету процокали каблуки, и в раздевалку ворвалась Лисс. Она так пылко кинулась Марио на шею, что тому пришлось сделать шаг назад, чтобы не упасть.

— О Мэтт, как ты меня напугал! Я столько лет боялась, что ты лежишь где-нибудь мертвый! Как только Люсия позвонила, я села в машину и приехала! — она уткнулась лицом ему в плечо. — Я все эти годы не знала…

Марио крепко обнял сестру, лицо его поверх ее склоненной головы было измученным и бледным. Потом он взял ее за плечи и отодвинул.

— Не принимай так близко к сердцу, милая. Сейчас я здесь, и все хорошо. Черт возьми, как все надо мной рыдают! Это же не похороны!

Лисс утерла зареванное лицо.

— Мэтт, как ты мог? Столько лет ни словечка, ни открытки! А потом ты даже не дал мне знать, что возвращаешься… Если бы Люсия вчера не позвонила…

— Милая… я бы обязательно. Я просто не знал, что тебе сказать. Но теперь все нормально, ладно?

Она сжала его ладонь.

— Мэтт, ты так похудел… И у тебя волосы седеют…

Марио осторожно накрутил на палец один из ее локонов.

— Кто бы говорил, милая. Послушай, я бы обязательно тебе позвонил. Но не мог… не мог говорить с тобой по телефону. Как у тебя дела? Почему ты не здороваешься с Томом?

Лисс, цепляющаяся за плечо брата, попыталась вспомнить о вежливости.

— Привет, Томми. Я слышала, ты был в армии. Стал совсем взрослым, да? Я тебя не узнала.

Она подала ему руку — мягкую ухоженную ладонь с длинными подпиленными накрашенными ногтями. Лисс казалась выше, но Томми сообразил, что это из-за каблуков. Он ведь всегда видел ее в балетках или сценической обуви. Она округлилась, стала более пышнотелой и женственной, сделала короткую стрижку. Лицо сердечком навсегда останется красивым, узкие ладони — изящными — «Как у Люсии», подумал Томми — но с возрастом Лисс теряла стройность; спустя несколько лет она обещала напоминать Люсию, может, даже дороднее. Томми ощутил беспричинную грусть. Ему хотелось, чтобы Лисс оставалась в его памяти тоненькой, с разлетающимися длинными волосами и грациозными движениями.

— Люсия рассказывала, что вы двое летом собираетесь в тур.

— Если найдем ловитора.

Она робко улыбнулась, и на мгновение в ее глазах мелькнула прежняя Лисс.

— Звучит забавно. Я, конечно, никогда не вернусь, но мне нравится думать, что где-то все еще летает пара Сантелли.

Марио взял ее за ладонь и принялся играть с тонкими пальцами, трогая каждый ноготь.

— Уверена, что не хочешь вернуться, милая?

— Боже, Мэтт, я не знаю, — ответила Лисс, и Томми увидел, как рука ее окаменела.