Так, значит, она не меньше других виновата в том, что случилось под Стоффенбеком. Во всем том, что он там потерял. И даже более того. Открытие, что у Рикке имелись серьезные причины выступить против него, должно было дать ему превосходный шанс ее простить. Однако известие о еще одном коварном предательстве со стороны его жены ничуть не смягчило настроения Лео. Они обе нанесли ему удар в спину, одновременно пытаясь ранить друг друга в лицо; однако каким-то образом теперь они могли скользить по саду как подруги, как царицы, любимые всеми, в то время как он остался зализывать свои неизлечимые раны, ненавидимый, одинокий и внушающий страх.

– Зачем ты явилась сюда, Рикке? – не выдержал он. – Да еще разодетая, словно гребаная предсказательница на ярмарке с увеселениями?

Она пожевала губами.

– Мой отец всегда говорил, что мы должны стараться покончить с нашими раздорами там, где это возможно. Что, отомстив одному врагу, мы лишь засеваем семена вражды в сердцах двух других. Я надеялась, что нам удастся оставить прошлое позади и посмотреть в будущее. Прошу тебя, Лео… Между Севером и Союзом уже пролито достаточно крови.

Он безрадостно хмыкнул:

– О, я бы пережил еще пару кровопролитий, если кровь пустят тем, кому надо.

– Твоя жена, кажется, настроена все простить, а мне всегда казалось, что из вас двоих она более безжалостная.

– Мне тоже так казалось. Но, как выясняется, я ошибался относительно огромного множества вещей.

Во имя мертвых, чего бы ему действительно хотелось, так это чтобы Рикке заключила его в объятия и постояла, прижавшись, как она это сделала с Савин. Но каким-то образом, сам того не желая, он сделался человеком, к которому никто не хочет прикасаться.

– Я рад снова тебя видеть, Рикке. Правда. Мне не хватает того, что у нас было прежде. Тоже правда.

– Тебе не хватает того, что было у тебя, – тихо поправила она. – Не хватает того, чем ты был.

– Если тебе так больше нравится.

Новый удар грома, громче, ближе. Звук мокрых флагов, хлопающих на ветру, напомнил Лео битву под Красным холмом: штандарт Стура Сумрака и его собственный. Два молодых бога, стоящие лицом друг к другу по разные стороны моста… Однако воспоминания о прошлых победах лишь усугубили его ярость.

– По правде говоря, я теперь гораздо меньше склонен прощать. Насколько я это вижу, ты у меня в долгу.

– В долгу? И чем же я должна расплатиться? Рукой и ногой?

– Чем-нибудь! – прошипел Лео ей в лицо. Гловард обеспокоенно взглянул в их сторону. Коул Трясучка тоже. Лео не обращал на них внимания. – Ты должна расплатиться чем-то, и я взыщу долг! Даже если мне придется ради этого отправиться походом на Карлеон и вырвать его у тебя из рук!

Рикке не отступила. Ни на шаг. В ней было очень много от ее отца, в этом упрямом выражении, появившемся на ее лице. Мех на ее плечах был усеян блестящими капельками дождя.

– Если ты хочешь войны, Север будет сражаться. Против тебя выступят все, как один человек, на это ты можешь рассчитывать.

Гнев давал чувство безопасности: с ним Лео всегда знал, где он находится.

– Ох, Рикке! – Должно быть, это был первый раз за весь вечер, когда он улыбнулся. Жесткая улыбка, почти оскал: губы оттянуты назад, обнажая зубы. – Ты же знаешь, как я люблю хорошую драку!

И он повернулся на каблуке и зашагал обратно ко дворцу. Ну, как зашагал… настолько, насколько мог, скрипя металлической лодыжкой при каждом неровном шаге.

Все равно треклятый дождь не собирался заканчиваться.

* * *

– Мне это не нравится, – пробурчал Танни, отводя мокрую ветку куста, чтобы поглядеть вдоль Прямого проспекта.

– И мне, – подтвердила Хильди, мокрая голова которой ушла в мокрые плечи по самые мокрые уши.

– Что ж, откровенно говоря, и мне тоже, – сказал Орсо. – Я вообще не помню, когда мне в последний раз что-нибудь нравилось. – Он испустил глубокий вздох, потонувший в завесе дождя. – Но разве у нас есть выбор?

Королевским слугам, конечно же, в целом не положено противоречить своим королям, но этих двоих такие соображения прежде не останавливали, поэтому у него была слабая надежда, что они вдруг выступят с какой-нибудь неожиданной альтернативой. Однако единственным, что он услышал, был тихий стук зубов Хильди.

Брок запечатал город не менее надежно, чем знаменитое хранилище «Валинта и Балка». Они страдали от голода, холода, изнеможения и полного отсутствия друзей. Вероятно, за его поимку была назначена награда в несколько тысяч марок, а под такой тяжестью затрещит любая преданность. Дошло уже до того, что Орсо подумывал, не сдаться ли добровольно, если это будет значить, что он сможет себе позволить достойную трапезу.

Послышался стук копыт, и они снова съежились в кустах. Позолоченный экипаж мчался сквозь мокрую ночь, окруженный облаком собственного света. Орсо послышалось пьяное хихиканье, донесшееся из открытого окна.

– Гости покидают королевский прием, – с вожделением пробормотал он.

– Интересно, кто из банды неувядающих жополизов там поехал, – буркнула Хильди, уныло хлюпнув носом. – Лживый слизняк Хайген? Или вероломный мерзавец Ишер?

– Да уж, языки, аккуратно извлеченные из моей задницы, наверняка уже скользнули между покрытых шрамами боевых ягодиц Молодого Льва, без малейшего смущения со стороны их хозяев. А ведь прежде они толпились вокруг меня на этих чертовых приемах, словно гуси вокруг поилки!

– Жалеете? – спросил Танни.

– Я мог бы прекрасно обойтись без низкопоклонства, – задумчиво ответил Орсо, положив руку на бурчащий желудок. – Зато в те времена у меня была превосходная еда.

– И одежда, – заметил Танни.

– И крыша, – сказала Хильди, щурясь вверх, на продолжающие истекать влагой небеса.

– И к тому же за мной не охотились мои злейшие враги, обладающие неограниченными возможностями и контролирующие все ворота, причалы и углы.

Орсо снова нырнул в тень при звуке приближающихся копыт. Позади кустов блеснули мокрые доспехи: еще один патруль.

– Хорошие были времена… – прошептал он.

Последовало короткое молчание.

– Признайтесь, – сказал Танни, – низкопоклонство вам тоже нравилось.

– Ну, разве что самую малость. Но знаешь, что я скажу? Я тогда был все время в омерзительном настроении. Честное слово! Я действительно чувствую себя более радостно, голодая тут под дождем.

Орсо с удивлением хохотнул. Он был загадкой даже для самого себя.

– После того, как я выберусь из города… – он не стал упоминать другую, гораздо более вероятную возможность: ту, что означала сокращение числа живых королей Союза наполовину, – у вас вряд ли возникнут затруднения с тем, чтобы выбраться самим. Танни, отошли это знамя моей матери и сестре в Сипани. Пускай используют его вместо скатерти или еще чего-нибудь.