После, признания Прагой Советского Союза де юре в 1934 году и подписания межгосударственного договора о взаимопомощи в 1935 году наметилось сближение между военными разведками обоих государств. В 1936 году Моравец посетил Москву для установления рабочих контактов с коллегами из Разведупра РККА. Это партнерство проистекало из совершенно особых отношений, установившихся между Чехословакией и СССР. Их поддерживал президент Бенеш, сделавший ставку на Москву и во многих случаях эффективно выполнявший функции посредника в диалоге Сталина с западными лидерами, а также снабжавший его важной информацией. При этом уже, конечно, не было и речи о враждебных по отношению к СССР действиях, которые ранее позволяли себе чехословаки. Так, в столице ЧСР длительное время функционировал “Центр по обучению русскому языку и советским манерам” под руководством генерала Иностранцева, в котором прошли стажировку многие офицеры русских подразделений разведки Великобритании, Франции, Италии и Швеции, но теперь он закрылся навсегда.

Чехословацкая военная разведка оказалась для Разведупра ценнейшим партнером. Использование разведывательных возможностей 2-го отдела не только обеспечивало ему более благоприятные условия для сбора информации, но и облегчало легализацию нелегалов по подлинным паспортам ЧСР. Особенно полезным это сотрудничество оказалось на испанском направлении. В период Гражданской войны по чехословацким каналам СССР проводил массовые закупки вооружений и транзит их на Пиренейский полуостров, а также перебрасывал туда своих военных специалистов. В Праге действовала и загранточка внешней разведки ОГПУ/НКВД, одним из самых эффективных руководителей которой был С. М. Глинский, занимавший эту должность с 1931 по 1933 годы. Главной задачей резидентуры являлось проникновение в располагавшиеся на территории Чехословакии эмигрантские организации “Галлиполийцы”, “Крестьянская Россия” и Организацию украинских националистов (ОУН). Разведка также имела источники и в чехословацких политических кругах, однако это направление считалось второстепенным.

С. В. Жбиковский

X. Б. Петашев

Разведупр тоже открыл в Чехословакии свою резидентуру, которую возглавляли А. Г. Ганзен (1921–1923), С. В. Жбиковский (1923–1924), Л. А. Борович (Розенталь, 1924), X. Б. Петашев (Христо Боев, 1926). Ее деятельность ознаменовалась рядом успехов, в частности, в добывании текстов польско-румынской и франко-польской военных конвенций и некоторых документов министерства внутренних дел Польши. Поступали в резидентуру и документы, касающиеся оборонного и мобилизационного потенциала Чехословакии и армий стран Малой Антанты. В 1924 году в чехословацкой резидентуре Разведупра произошел провал, приведший к аресту десяти ее источников. Следующий, хотя и существенно меньший по размерам провал произошел в 1925 году и был связан с использованием членов местной коммунистической партии в нелегальных операциях. Намного более серьезными оказались последствия октябрьского провала того же 1925 года, когда пражская полиция арестовала литографа типографии военного министерства Франтишека Шимунека в момент передачи им документов Боеву, работавшему под прикрытием должности вице-консула СССР и под именем X. И. Дымова. Обладавшего дипломатическим прикрытием резидента выслали из страны, а семеро его источников, преимущественно коммунисты, были осуждены. Повлекший резкую реакцию МИД Чехословакии и его обмен нотами с НКИД СССР провал произошел все по той же тривиальной причине использования в агентурных операциях членов местной коммунистической партии. Он послужил основанием для принятия постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 декабря 1926 года о категорическом запрете привлечения коммунистов к делам разведки в стране пребывания. Впоследствии военная разведка имела в Чехословакии некоторое количество агентов, однако в основном это были одиночки или пары нелегалов, подчиненные руководимой главным резидентом Винаровым венской загранточке. Существенно крупнее была лишь нелегальная резидентура под руководством И. В. Крекманова (“Шварц”), использовавшего голландский паспорт на имя Георга Майермана. Он действовал в Праге с мая 1930 года и с помощью местных коммунистов сумел организовать две параллельные агентурные сети на военных заводах “Шкода”, “36-ройовка-Брно” и других стратегически важных объектах, добывавшие сведения в основном о новинках военной техники и вооружения, как иностранных, преимущественно французских, так и производимых на отечественных заводах. Резидентура “Шварц” поддерживала магистральную связь с Веной при помощи курьеров, один из которых был задержан при таможенном досмотре на границе с нелегально вынесенным с радиозавода передатчиком. Однако стойкость связника Яна Досталека, утверждавшего, что он действовал в одиночку, позволила избежать дальнейших арестов. В 1933 году резидентом вместо Крекманова стал его помощник С. Т. Кратунский, решивший организовать не эпизодическую, а регулярную связь с Веной путем подбора и последующей вербовки железнодорожника, совершающего регулярные поездки в Австрию. На этапе поиска кандидатуры контрразведка смогла подставить нелегальной резидентуре своего агента. Несколько дней спустя произошел провал, в результате которого был арестован и резидент, и два его ведущих сотрудника. Вскоре погиб один из них, Франтишек Кадлец. По официальной версии, он покончил с собой, прыгнув в шахту лифта в здании полицейского управления, которая почему-то оказалась открытой. Стефан Кратунский умер 27 февраля 1936 года в результате примененных к нему в тюрьме пыток. В живых остался лишь Стефан Буюклиев, переживший не только заключение, но также оккупацию и войну.

Чехословацкая контрразведка не ограничивалась борьбой с иностранной разведывательной агентурой, а также с отечественными коммунистами и нацистами. Определенное беспокойство ей причиняли украинские эмигранты, хотя именно в Праге с негласного позволения правительства в августе 1920 года состоялся 1-й съезд нелегальной Украинской военной организации (УВО), избравший комендантом ее “Начальной комиссии” бывшего полковника австрийской армии Евгена Коновальца. Долгое время власти не обращали внимания на деятельность этой организации, пока ее члены не занялись террористическими акциями, направленными преимущественно против польских должностных лиц. К этому времени УВО уже была реорганизована. На состоявшемся в конце января — начале февраля 1929 года в Вене I конгрессе украинских националистов она объединилась с “Легией” и “Союзом украинской национальной молодежи” в Организацию украинских националистов (ОУН), сохраняя, однако формальную самостоятельность внутри новой организации. Замысел заключался в том, чтобы представить ОУН как исключительно политическую структуру, не имеющую ничего общего с подпольной борьбой. Вся теневая работа должна была вестись с позиций прежней УВО, не компрометируя всю организацию в целом. Фактически УВО приобретала строго законспирированной статус вооруженной силы ОУН, но этот факт хранился в строгом секрете от внешнего мира.

Евген Коновалец

Руководителем и УВО, и ОУН остался Коновалец, а центральный орган управления организацией переместился в Женеву и находился там до 1936 года. Чехословакия продолжала оставаться весьма благоприятной для украинских националистов страной до произошедшего в 1934 году покушения на польского министра иностранных дел Бронислава Перацкого. Убивший его член ОУН Григорий Мацейко (“Гонта”) сумел избежать ареста в Варшаве и попытался укрыться в Чехословакии, но терпение ее властей уже истощилось. Они в один день провели скоординированную