Непонятный Юрка парень, не знаешь, куда его в следующую минуту занесет. Догрыз яблоко и посоветовал:

– Ты ж ученый, изобрел бы чего, глядишь, какую премию дали.

– Дали… Догнали да еще поддали, – засмеялся Антон. – Я философию изучаю, в ней и до меня столько наизобретали, до сих пор не разобраться. А то еще изобретешь чего, потом бежать куда?

– Марксистско-ленинскую? – уточнил Юрка с умным видом. – Теперь понятно, почему ты такой пришибленный. Чего так не повезло-то, на кого другого выучиться нельзя было? – И сожалеючи посмотрел на него. – Дело пропащее, что и посоветовать, не знаю. В этой твоей философии сплошной туман. Я читал как-то, ни черта не разобрал. В прошлом году прибило к нам в артель такого вот одного философа. Только он совсем уж обтрепался, дошел до ручки, хотя и доктор наук. Он там что-то намудрил или совсем мозги себе запудрил, его и погнали с должности. Книжек с собой привез, думал, в свободное от работы время почитать. Через неделю они пылью покрылись. Он, бедолага, поначалу даже ужинать не мог, падал и до утра не шевелился. Я с одного тома пыль стряхнул, раскрыл и закрыл. Мура. К жизни не приспособлено. Старательская артель это что? Вся жизнь. Потому как сама за себя говорит – старайся! Как постараешься, так и получишь. Вот такую философию я признаю.

– И все понятно. Как в детсаде, – подначил его Антон. – Днем – светло, ночью – темно. Компот – сладкий, а водка – горькая.

– Те-те-те, – скороговоркой ответил Юрка. – Много ты понимаешь. Кто водку пьет, тому сахара не надо. Хотя откуда тебе знать. Ты по части пития – так, любитель в полулегком весе. А я всякого повидал. Был у меня корешок, мы с ним вместе атомную станцию строили. Правда недолго, через год приспела ему белая горячка. Да как-то в один миг скрутила, а поздоровее меня был. Но это у него на моральной почве. Вообразил, что мы главные вредители в стране, он – главный террорист и станция – огромная бомба. А теперь за все, что мы натворили, полагается ему смертная казнь. Ну да если не хватает, не добавишь, – задумчиво помолчал Юрка и продолжил:

– Еле уговорили его врачи, с моей помощью, в больницу лечь. Везу товарища в санитарной машине. Глаза у него с блюдце, меня лишь чуток узнает. А так – все чужое. Сидит на скамеечке, пальцами выстукивает: точка-тире, точка-тире. А мы с ним в армии на одной радиостанции служили. Я его почерк влет читаю: «Братва, выручай, меня схватили, передаю координаты… Прием. Слушайте все…» Вот тут-то я и сказал себе – стоп, Юра, задний ход, не увлекайся. Мы с ним до того несколько месяцев через день да каждый день принимали.

Серые его глаза на секунду темнеют, зрачок медленно расширяется и тут же сужается. Темный ужас плещется в них. Антону зябко от его взгляда и он думает, что Юрку ему никогда не понять. Столько в нем жизнь понамешала всего, днем с огнем не разобрать. Где добро, где зло, за что любить, а за что прочь гнать. Да что Юрка, себя бы понять.

А гость уж вновь посмеивался, как ни в чем ни бывало и полон был хмельных сил. У Антона сил не осталось его слушать, он поднялся со стула, подошел к окну. День отливал янтарем: холодный и солнечный. Но с крыши уже срывалась капель, молниеносно просверкивала, тушила белое сияние. Тут над плечом навис Юрка и спросил лениво:

– Действующая или как везде – памятник архитектуры?

– Тебе-то что? Грехи что ли собрался замаливать? – пошутил Антон.

Юрка тяжело помолчал за спиной и с растяжкой ответил:

– Да не помешало бы. Предки знали что делали: покаялся и грех с плеч долой! А так таскай его всю жизнь на себе, не рюкзак, не сбросишь.

– Если бы все так просто было. Согрешил, покаялся и чистенький. Тут концы с концами не сходятся. Что-то не спешат злодеи повиниться, а если и спохватываются, то на самом смертном одре. Тебе-то какая нужда приспела?

– Что я, чурбан? Трын-трава, по пояс рубаха. У меня раньше тут никогда не болело, – показал он на грудь, – а теперь, бывает, болит. Душа, наверное. И чтобы она вся не изболелась, требуется выпить. Она тогда в сторонку отодвинется и не мешает.

– Проходимец ты, Юрка! – в сердцах воскликнул Антон, уязвленный его ерничаньем. Опять обвел его вокруг пальца. И что за человек?

Подпустит к себе, подразнит и тут же отбежит подальше.

– Точно, – закричал он, – проходимец и вездеход. Все насквозь пройду и нигде не забуксую!

– Ты, вроде, хотел город посмотреть, – вспомнил Антон.

– Да, что я его, не видел, что ли? Билет на самолет надо купить, в магазин зайти, – повертел он пустую бутылку.

И остановил свой взгляд на Антоне. Оглядел его с ног до головы. Так, что тот кожей почувствовал, какой у него, по сравнению с гостем, затрапезный вид. Свитерок да старенькие джинсы времен первого стройотряда. Юрка тихонько присвистнул:

– Упаковать тебя надо, а то попадем в какое приличное общество. Каждому ведь не объяснишь, что ты ученый…

Антон и обидеться не успел, как Юрка распотрошил вторую сумку, вынул черный кожаный пиджак, встряхнул, как залежалую шкуру и набросил ему на плечи.

– Тютелька в тютельку, владей, пока хозяин добрый…

Пиджак ловко облегал плечи, прямил спину и, вроде, поигрывал мускулами его тела.

– Вперед и с песней! – скомандовал Юрка, и они вышли на улицу.

3

Днем город был отдан во владение весне. Солнце подтапливало ледяную корку на асфальте дорог, очищенные тротуары быстро подсыхали, а запах талого снега витал в воздухе и кружил голову.

Антон едва поспевал за упругим шагом гостя. Тот и по незнакомым улицам ходил, как по родной деревне – не задумываясь. В агентстве они без проволочки купили билет на завтрашний самолет. Антон и подивиться не успел, как это легко и ловко вышло у Юрки – он даже в очереди не стоял. Неисповедима и капризна судьба, если уж кого выберет в любимчики, то на всю жизнь.

– Ого, пора и отобедать, – глянул Юрка на часы – они у него к месту и не к месту играли чужеземный гимн так, что прохожие оглядывались. – Тащи меня в ближайшее заведение.

– Пельменная за углом, – от всей души предложил Антон.

– Ты если меня хочешь отравить, скажи сразу. И веди, например, в диетическую столовую. Там я точно окочурюсь от общепитовской еды. Нам с тобой нужен порядочный ресторан.

Антон понятия не имел, какие у них в городе порядочные рестораны, а какие нет, и повел Юрку по центральной улице. Гость оказался большой привередой. Промчался мимо двух вполне приличных, на взгляд Антона, ресторанов и остановился лишь на набережной, у «Интуриста». Антон возле него даже близко не стоял. И подумал, что уж сюда-то их точно не пустят. Но с Юркой все устраивалось само собой. И швейцар не задержал на входе, и в зале свободные места оказались, и столик достался им у окна с видом на синюю реку. Сию же минуту подошла официантка в кружевном фартучке и утомленно спросила:

– Что будем кушать, мальчики? Комплексный обед или заказное?