Бароны переглянулись. Один сказал глухо:

— Я не смогу воевать с человеком, который привез в моюстрану Святой Грааль.

— И у которого в ножнах меч самого Англа, —добавил калика невинно. — Который разрубил дракона, как простую лягушку, аМангольда, как спелую репу.

Лагерь бурлил, когда уже семеро рыцарей во главе с Томасомвъехали в боевые порядки. Два шатра были повалены, шелк забрызган кровью, наземле тоже были красные пятна, но трупы уже убрали. Томас успел увидеть, каквозле дальнего шатра двое лекарей врачуют раненых.

Простые воины первыми подняли крик, колотили рукоятями мечейв щиты, орали: «Томас!», «Слава Мальтонам!», а когда отряд Томаса въехал влагерь, навстречу вышли самые знатные рыцари.

Сэр Уилфред, один из знатнейших людей Британии, раскинулруки.

— Дорогой Томас!..

Томас уклонился от объятий. Лик его был гневен.

— Да, я знаю, что вы уже отказались от штурма моегозамка. Но это сейчас! А что делали вчера?

Уилфред развел руками, отступил на шаг. Другой рыцарь, снепокрытой головой, держа шлем в руках, сказал медленно:

— Меч нашего предка Англа может обратить в другую верубыстрее, чем проповеди священников. Вчера ты еще не убил дракона! Вчера ты неповерг самого короля и его темных владык!

— Понятно, — сказал Томас мрачно. — Выпризнаете только силу. Но за мной не только сила. За мной — незапятнаннаярыцарская честь! Иначе я бы не сумел брать Святой Грааль голыми руками.

Уилфред добавил с кривой улыбкой:

— Сэр Томас, никто не сомневается в твой рыцарскойчести! Когда сюда примчались королевские оруженосцы, мы решили, что онирехнулись. Они что-то лопотали про Пресвятую Деву, что явилась в рыцарскихдоспехах и сразила дракона...

— Она помогла, — кивнул Томас, — но сразилего я мечом своего предка Англа. Вот он, этот меч! Кто хочет возразить, пустьобнажит свое оружие. Мы выясним здесь же, кто из нас врет.

Внезапно из рядов рыцарей вперед протолкался сэр Гудвин,рыцарь, которого Томас всегда презирал. Сэр Гудвин был явно навеселе, на Томасауставился как на грязное насекомое:

— А, наш благор-р-родный.... Сэр Томас, я отдал голосза тебя в короли, если отдашь мне девку, что привез из Руси!

— Согласен, — ответил Томас и сильным ударомразрубил Гудвина на две половины.

Уилфред отпрянул, чтобы не забрызгаться. Спросил дрогнувшимголосом:

— Так Пресвятая Дева... являлась тебе в самом деле?

— И не раз, — подтвердил Томас сдостоинством. — В прошлый раз мы с ней такого зверя завалили! Жаль, небыло времени шкуру содрать. Но я ведь ее рыцарь, так чего тут непонятного? Ночто непонятно — как вы, благородные рыцари, явились с нечестивымкоролем-узурпатором, продавшим душу дьяволу?

Гудвина утащили, а кровавую лужу забросали землей. Уилфредвыглядел смущенным.

— Сэр Томас... не будем ворошить прошлое. Будьвеликодушен, это вернется сторицей. Тобой восхищаются даже враги, воспользуйся!Здесь собрался весь цвет рыцарства Британии. Сегодня еще стоим здесь, завтрауйдем со своими отрядами в родные земли. Но этой ночью устроим пир в твоючесть! В честь героя, который принес Святой Грааль!

Томас тронул коня, они проехали мимо.

— Возможно, я приду. — бросил Томас черезплечо. — Но пусть хранит вас небо, если под покровом ночи вздумаетештурмовать замок! В квест я уходил наивным и с раскрытым ртом, а вернулся злыми подозрительным! Теперь такие легенды — в пользу бедных и сирот, а я стражуудвою.

Лагерь остался позади. Когда приблизился замок, подъемныймост начал опускаться. Томас обеспокоился, не обнаружив оруженосцев короля.Эдвин, который был занят беседой с каликой, успокоил:

— Я их оставил в лагере. Пусть рассказывают, как былаводружена Святая Чаша! Они видели все своими глазами.

Калика пробормотал:

— Упоят их так, что полезут как рачки... Ну, каккреветки. И с каждым кубком вина дракон будет все больше и страшнее, а демонгромаднее. Клянусь, к утру драконов будет уже дюжина, демон с горный хребет, аПречистая Дева умоляла Томаса на ней жениться...

Сэр Эдвин шепнул опасливо:

— Не богохульствуй! Сам знаешь, их надо было оставить.

— Ого, — сказал калика, — я вижу, ты нетолько о прошлом думаешь. Трюк хороший! Думаешь, получится?

— С хорошего коня не стыдно упасть, — ответил сэрЭдвин загадочно.

Только под утро следующего дня Томас в сопровождении верныхрыцарей, которых стало намного больше, подъехал ко враждебному еще вчералагерю. Первое, что бросилось в глаза, — не было даже часовых. Самоевремя, подумал Томас с мрачной яростью, напасть врасплох, устроить кровавуюрезню в отместку за все, что сделали с моей землей, моими людьми. Или онидумают, что, сняв осаду, сделали мне великое благодеяние? Это я заставил ихснять! Это мы, Мальтоны, утопили их наступление в крови, а их короля отправилив ад!

Там пир был в самом деле настоящий, веселье непритворное:умирать больше не придется, к тому же правоты короля не чувствовали, явились извассальной верности. Съестные припасы, заготовленные на недели осады, все былиподаны на столы, а запасы вина нужно уничтожить за эту ночь, не бросать же, и ссобой везти глупо.

Томас сразу ощутил, что отношение к нему изменилось.Встретили враждебно те, кто раньше вражды не выказывал, зато другие, даженеизвестные, кричали от восторга, били в щиты. Сперва ему показалось, чтоослышался, но затем донеслось снова и снова: «Мальтона!», «Мальтон!», «Даздравствует Мальтон!», «Только Мальтон!»

Он пожал плечами.

—Упились?

Сэр Эдвин и калика обменялись заговорщицкими взглядами.Торвальд сиял, но глаза были тревожными, как у загнанного зверя. Слишком многосвалилось на голову за последние дни. Осада замка, приезд блудного сына,поездка в Стоунхендж, гибель короля, Богородица, дракон, приезд во вражескийлагерь... Теперь эти восторженные крики. Такой быстрый переход от вражды, а онаеще тлеет — у многих под стенами замка сложили головы друзья иродственники, — к изъявлениям дружбы, больше тревожит, чем радует!

Калика просматривал в библиотеке сэра Эдвина его книги,хмурился, иногда хохотал, хлопал себя по лбу, отшвыривал, разворачивал другие,ядовито и зло смеялся, но в глазах была смертельная тоска.

— Ночь, — бормотал он, — наступает ночь...Ночь разума, когда властвуют кошмары. И эта ночь, судя по всему, будет долгой.Неужто человечество так устало? А когда наступит рассвет? Каким будет утронового мира?

В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь с грохотомраспахнулась. Вид сэра Эдвина был дик: волосы топорщились, как у ежа, глазавытаращены, губы тряслись.