– Здесь раньше была вода, видите? – указал Тор Варро на глубокие впадины, похожие на легендарные каналы древнего Марса, каньоны и пересохшие русла, протянувшиеся на мили в глубину и сотни миль в длину. – Но кто знает, как давно это было.

На безжизненных планетах такие русла встречались часто. Вода не была такой редкостью, как представлялось нашим предкам. Редкостью были планеты, где она сохранилась.

– Здешней атмосферы было недостаточно, чтобы защитить экосистему, которая здесь когда-то существовала, – заключил Варро.

– Или еще появится, – мрачно заметила Валка, вспомнив слова Горизонта.

Я попробовал представить, как время бежит вспять, вообразил черные, как в Калагахе, башни и купола, вырастающие из песков, созданные из неизвестного нематериального материала. Без атомов, без молекул.

Варро потряс головой, отказываясь в это верить. Я не мог его в этом винить.

– Поверхностная гравитация – приблизительно одна целая тридцать семь десятитысячных «же», – продолжил схоласт. – Из всех планет, где мне доводилось бывать, это ближе всего к земному стандарту. Однако она больше Земли и обладает меньшей плотностью. Температура на экваторе около двухсот восьмидесяти кельвинов. Холодно, но не чрезмерно. При наличии атмосферы планета оказалась бы пригодна для жизни.

Валка была не в восторге от этой краткой лекции.

– Никаких признаков руин? – спросила она, со сложенными руками разглядывая голограмму.

– Пока нет, – ответила Корво. – Но зонды провели сканирование в низком разрешении. Просканируем еще раз, когда встанем на орбиту.

Капитан нагнулась над проекцией, хмурясь:

– Что особенного в этой планете?

К ней подошел старший помощник Дюран, протер бесполезные очки и снова водрузил их на нос.

– Отавия, мы здесь ничего не найдем. Мертвый булыжник. Даже в отчетах «Ямато» не упоминается. Они бы отметили, если бы здесь было что-то интересное.

– Экспедиции «Ямато» сюда не добирались, – поправил его коммандер Халфорд.

«Ночной капитан» не стал укладываться в фугу. До сей поры он молча держался в стороне. Бритоголовый, с приятным голосом, Халфорд был палатином одного из младших домов. Седьмым или восьмым сыном, отправленным служить в легионы, чтобы избавить семью от лишнего наследника.

– Чтобы попасть сюда, нам пришлось огибать ядро и территорию Содружества. Разведчики сюда не летали. Удивляться нечему. – Он мял в руках черный форменный берет, словно переживая, что основная команда возложит на него вину за то, что он привез их не туда, куда было нужно.

Я разделял его волнение. Мы забрались очень далеко от дома. За Пространство Наугольника, на противоположную от него сторону Галактики. За Вуаль Маринуса, за границы Внешнего Персея, туда, где не ступала нога человека и не летали даже зонды.

– Я выполнил инструкции доктора один в один, – добавил он.

– Координаты верны, – подтвердила Валка, еще раз сверяясь с голограммой.

– Здесь ничего нет, – настаивал Дюран. – Только пыль и камни.

Я молча слушал спорщиков из капитанского кресла, подперев голову кулаком. Меня мучили побочные эффекты от пребывания в фуге, и даже глаза было сложно открыть – веки, казалось, весили по тысяче фунтов. Но в то же время моя голова восстанавливалась от вызванного возвращением из близкого к смерти состояния, и в ней уже кипели мысли. Я наблюдал за собравшимися у голографической камеры товарищами, разглядывал очертания безымянной планеты на огромном, занимающем всю переднюю стену мостика мониторе за их спиной.

– Нет.

Мне понадобилось почти полминуты, чтобы понять, что это сказал я. Все повернулись ко мне, даже техники и младшие офицеры внизу и по сторонам от капитанского пульта.

– Это нужное место.

Даже теперь я не могу сказать, почему был в этом так уверен. Я не мог этого объяснить. Просто у меня было ощущение, что я… что я уже бывал там прежде. Ржавый лик этой безымянной сферы взывал ко мне, как некогда взывал из-под своей мертвой звезды Воргоссос. Звезда, вокруг которой обращалась эта планета, была иной. Холодный, медленно горящий карлик, который мог гореть еще десять триллионов лет.

Я поднялся, гоня усталость, взвалившуюся на мой возбужденный разум, и широко расставил ноги, чтобы не потерять равновесие от головокружения.

– Коммандер Халфорд, благодарю вас. Можете идти.

Бритоголовый мужчина отсалютовал, приложив кулак к груди.

– Когда можем приступить к сканированию? – обратился я к Корво.

– Хоть сейчас, – ответила та. – Мы как раз вошли на орбиту над экватором. Я еще думала послать пару шаттлов к полюсам, чтобы разведать области, которых отсюда не видно.

– Так выполняйте, капитан, – распорядился я, подражая ей, и, зажмурившись, прислонился к краю голографической камеры. – И поднимите звено «Сфинкс». Пусть аквиларии выполнят облет на случай, если зонды что-то упустят.

Последний раз я сидел на месте стрелка «Пустельги» несколько десятилетий назад, но стоило огонькам в магнитном коробе смениться с красных на синие, как я почувствовал знакомое возбуждение. Передо мной мельтешили руки готовящегося к запуску пилота.

Перед последним уровнем он замешкался.

– Милорд, вы раньше на таких летали?

– Солдат, сколько тебе лет? – спросил я, откидывая голову на подголовник.

Я почти услышал, как пилот удивленно моргнул.

– Двадцать восемь стандартных, милорд.

Я с трудом сдержал смех:

– Еще когда твой дед пешком под стол ходил. Стартуй!

Странное ощущение. Большие быстроходные корабли, такие как «Тамерлан», «Зиглинда» Тита Хауптманна или гигантские «Странники» Возвышенных, способные в тысячу раз перегнать фотоны, кажутся медленными. Они столь велики, а системы отсчета столь относительны, что в черном океане космоса, даже в варпе, возникает ощущение, что они вовсе не движутся. Но вот легкий корабль, такой как маленькая «Пустельга», в которой мы летели? Ускорение таково, что, когда магнитный акселератор выбросил нас в пустоту со скоростью пули, нас вдавило в кресла.

Мы падали. Падали сквозь голую темноту на ржавую планету. Я вцепился руками в подлокотники, глаза на миг затянула красная пелена. Истребитель был слишком мал, чтобы быть оснащенным генератором супрессионного поля, поэтому мы ощущали на себе всю силу перегрузок, скатываясь с темных небес на голую пустошь.

Под нами, насколько видел глаз, тянулась мертвая и пустынная планета. Из красного песка торчали коричневые пики и утесы, остатки атмосферы окрашивали небо в болезненный желтушный цвет.

– Похоже на Эринию, – заметил пилот. – Унылое место – если позволите, милорд.

В нескольких милях над поверхностью корабль выровнялся, но мы были еще слишком высоко, чтобы отбрасывать на землю тень.