Тем не менее, Антонин Пий, может быть, единственный цезарь, которому анналы синагоги воздают хвалу. Но тогда как римский мир восторгался в этом преемнике сурового Адриана доблестями Тита и справедливостью Нумы, евреи восхваляли Антонина исключительно за его дикие преследования христиан, да еще за то, что он яко бы сам подвергался обрезанию. Они даже приписывают ему долю участия в составлении первой части Талмуда – Мишны.[127]

Действуя таким образом, римская власть, к несчастью, повторяла роковую ошибку других правительств, бывших и будущих. Чуждые стыда, евреи не только не ценят делаемых им снисхождений, а нагло злоупотребляют ими. Никогда еврейство со своей стороны не уступало ни в чем. Наоборот, путем нищенства, шантажа или разбоя оно неизменно приобретало что-нибудь вновь.

Ясновидцем был Катон Древний, и если бы Рим памятовал о его «Carthagenem esse delendam», он, вероятно, прожил бы еще несколько столетий. Римская история, в сущности, распадается на два периода: карфагенский и иудейский, причем второй оказался, как это ни странно, опаснее первого. Неизвестно, понимало ли римское правительство тождество по характеру финикиян, карфагенян и евреев, явствующее из чрезвычайной близости их языков.[128]Во всяком случае, Рим опоздал свести счеты с Иудеей. Причина заключается, без сомнения, в казавшемся ничтожестве евреев. Действительно, не понимая их, трудно было допустить, чтобы они были в состоянии угрожать Риму такими невзгодами, с которыми пуническая эпопея не способна идти в сравнение. Сосредоточение сил Карфагена и разбросанность иудеев представлялись как бы несоизмеримыми. Но если древний Рим промахнулся за недостаточностью опыта, то уже никакого снисхождения не заслуживают современные нам «великие» державы, ратующие за евреев. Ратоборство подобного рода тем пагубнее для них же самих, что метод деятельности иудейской остается все тем же. Самоуничижение, крокодиловы слезы, предательство замыслов, тьма и мрак в нападениях из-за угла пребывают у евреев неизменными.

Как бы, однако, ни было, мы не пишем истории еврейства в римскую эпоху, да и не имеем возможности останавливаться на этой проблеме долго. Посему в направлении к нашей основной теме о сокровенном иудейском правительстве мы ограничиваемся единственной, но роковой картиной, относящейся к еврейскому бунту перед осадой Иерусалима Титом и нарисованной таким наставником, как Ренан.[129]Картина эта знаменательна вдвойне: как художественное произведение, своей мрачной параллелью несчастий Рима с сопровождавшими их, грозными явлениями природы; как поучение правителям государств, своей аналогией между тогдашними элементами римской истории и ужасами, пережитыми Россией в 1904–1905 годах.

Итак, обращаемся к «Антихристу»: «Еврей оказал этому миру столько услуг и причинил столько зла, что справедливо отнестись к нему невозможно…

Неодолимая потребность в волнениях обусловливалась для еврейской среды мессиническими упованиями. Когда люди присваивают себе всемирное царство, им нелегко мириться с незаметной действительностью. Мессианские теории сводились к пророчеству, которое, как говорили, было извлечено из Священного Писания и согласно которому около этого времени «должен выйти из Иудеи царь владыка вселенной…

С такими надеждами спорить нечего. Очевидность не в силах бороться с химерой, особенно когда народ уже сроднился с ней всеми силами души…

При этих условиях жгучее недоброжелательство к евреям было в древнем мире настолько всеобщим, что нигде не требовало поощрений. А когда народ в течение ряда веков преследуют все другие народы, можно быть уверенным, что на это есть какое-нибудь основание. И в самом деле, повсюду, где еврейство добивалось господства, жизнь язычников становилась невозможной. Никакая жестокость не могла превзойти иудейскую. С другой стороны, надо было стать совершенством, чтобы свирепая исключительность, высокомерие, пренебрежение греческой и римской цивилизациями, наконец, ненависть евреев ко всему человеческому роду, не вызывали повсеместно крайнего раздражения.

Таким образом, между Римской империей и правоверным, еврейством существовала непримиримая вражда и чаще всего дерзкими, задорными, нападающими бывали сами евреи. Принципы их презрительной экзальтации, касавшиеся отказа от уплаты податей, сатанинского происхождения всякой языческой власти, идолопоклонства, запечатленного во всех действиях гражданской жизни по римским формам, брали верх, особенно в рассматриваемую эпоху. И тогда, как и до наших дней, еврей вкрадывался повсюду, домогаясь равноправия. В действительности же он никакого равноправия не желал. Сохраняя свои особые уставы, он требовал таких же гарантий, какими пользуются все и, сверх того, исключительных для себя законов. Еврейство хотело пользоваться всеми преимуществами данной нации, не будучи ею и не принимая никакого участия в исполнении национального долга. На это никогда и ни в каком случае не мог пойти какой-либо народ. Иностранец может быть полезен и на чужбине, но при условии, чтобы он не завладевал страной…

Если бы евреям удалось сплотить вокруг себя всех недовольных на Востоке, римскому господству здесь наступил бы конец. На деле оказалось противоположное. Возмущение сынов Иуды вызвало со стороны народностей Сирии удвоенную верность Империи. В сирийских городах со смешанным населением евреи составляли наиболее состоятельный класс. Богатство их отчасти имело причиной вынужденную несправедливость, что евреи были устранены от военной службы. Греки и сирийцы, среди которых набирались легионы, чувствовали себя уязвленными тем, что люди, лишенные права исполнения важнейшей гражданской обязанности и самую терпимость Рима принимавшие за привилегию, стоят, однако, выше легионеров. Ненависть же, которую надменные иудеи внушали соседям вообще, имела тот результат, что во время кажущейся дремы римской мощи, перед «избранным» народом оказались другие враги, не менее опасные, чем легионы Рима…