под ноги слонов перед большим шатром. Это был ужасный день, и весть о нем разошлась по ближним и дальним местам.

Во вторник, в восьмой день месяца сафара[997], приехал великий ходжа Ахмед, сын Абдассамада с победой и славой, ибо его рукой было сделано большое дело в пределах Хутталана и Тохаристана, и он внес в эти области успокоение; явлена была большая сила. По высочайшему повелению ходжа препоручил эти области старшему хаджибу Бильга-тегину, который прибыл и уехал. Ему оказали достойную встречу. Когда ходжа предстал перед эмиром, тот его при людях очень милостиво принял и тотчас же с ним уединился. Начальник посольского дивана тоже был там. От него я слышал, что эмир сказал везиру: «Дела Хутталана и Тохаристана приведены в порядок трудами и старанием ходжи. С делом Харуна тоже, даст бог, скоро покончат. Туркмены испугались и ушли. Главные силы их /441/ от Баверда и Нисы бросились к Фераве. За ними следом отправилась сильная рать с саларом Пири Ахуром и несколькими весьма славными хаджибами и предводителями. Кедхудай и мудаббир[998] этой рати — Абдус. Сури по [моему] приказу, снарядившись, из Нишабура по дороге через Устуву, тоже примкнет к этой рати с хаджибом Кадыром и шихне Нишабура и Туса, и они не перестанут преследовать врагов до тех пор, покуда те не спасутся бегством в Балханские горы. Корм животным, снаряжение для пустыни и все, что на сей счет требуется, Сури везет с собой. Решение наше остановилось на том, чтобы пойти в Мерв и провести там нынешнюю зиму, покуда дела не придут в порядок окончательно. «Что по этому поводу скажет ходжа?» Ахмед ответил: «Иного правильного решения нет, ибо благодаря этому решению и мероприятию Хорезм снова будет обретен, а туркмены уберутся из Хорасана и больше не осмелятся перейти через Джейхун». — «Ступайте, — заключил эмир, — я еще получше обдумаю эти вопросы, потому что мы еще пробудем здесь несколько дней». Они удалились. Ходжа отправился в свой шатер, а вельможи, служилая знать и свитские пошли к нему с поклоном и приветствием.

В воскресенье, четырнадцатого числа месяца сафара[999], дебира Тахира с несколькими людьми и Бу-л-Музаффара Хабаши, начальника почты, привезли из Рея хейльташи, без оков, и остановили их у большого шатра сераперде на верховых животных в [сбруе] из пеньки[1000] и известили эмира. [Эмир] велел их содержать в караульном шатре. Всех задержали. В час предзакатной молитвы эмир открыл прием, а после приема дебир Ираки носил между ними устные сообщения. В конце концов Бу-л-Музаффару дали тысячу ударов кнута на дыбе. Это был человек весьма деловой, благородный и очень близкий друг начальника посольского дивана; однако начальник дивана и дохнуть не посмел, ибо эмир был сильно разгневан. После него высекли еще четверых из работников Тахира и его людей, также по тысяче ударов. Насчет Тахира эмир тоже изволил сказать: «Придется высечь». Однако [за него] вступились и просили /442/ разные люди, покуда [эмир] не отменил сечение, Тахира отвезли в Хиндустан и посадили в крепости Гири[1001]. Прочих отвезли в Серахс и содержали в тюрьме. Бу Наср позаботился, чтобы Бу-л-Музаффара содержали хорошо. Целый год он оставался в заключении. Потом нашли удобный повод и попросили отпустить его на волю. Тахир же попал в опалу, и слава его померкла, так что он тоже никакой должности не исправлял и скончался, будучи не удел, *Спаси Аллах от переворота в обстоятельствах жизни!*

В среду, семнадцатого числа месяца сафара[1002], после приема у эмира было негласное собеседование с везиром, начальником посольского дивана, родичами и свитскими. Там же был ходжа Хасан Микал. Совещались о [том, куда] двинутся. Решили податься в Мерв и на этом разошлись. Ходжа Хусейн, правитель царского двора[1003], собрал все необходимое. В двадцатый день сего месяца отбыл Сури, чтобы распорядиться о заготовке значительного количества продовольствия, так чтобы не случилось никакой нужды, когда прибудет туда победоносное знамя. После его отъезда, дня через три, эмир приказал раскинуть сераперде на дороге в Мерв, в трех фарсангах от войскового стана.

Была близка сада[1004]. Султанских мулов и принадлежавших войску погнали в степь и начали свозить гребенщик, чтобы справить саду, а после нее выступить в поход. Навезли гребенщика. В поле, где был большой арык, навалили огромную груду снега, так что она подымалась выше стен какой-нибудь крепости. Соорудили деревянные палатки[1005], очень высокие, и набили их гребенщиком и еще собрали гребенщика, так что было его очень много и он превышал вершину высокого холма. Добыли орлов[1006] множество и голубей и всего, что положено из украшений в эту ночь.

От ходжи Бу Насра я слышал: «Великий ходжа спросил меня: «Может ли быть, что решение отправиться в Мерв — правда?» Я ответил: «Покуда [эмир] не двинется [туда] придется пребывать в сомнении». — «В чем же сомнение, ведь походную сераперде[1007] поставили, и правитель двора уже поехал?» — «И походную сераперде можно привезти обратно, — ответил я, — и правитель двора может вернуться; во всяком случае, покуда [государь] не сделает одного-двух переходов по дороге в Мерв, в это дело поверить нельзя». Наступила сада. Сначала эмир сел на том берегу арыка, где натянули навес. Явились недимы и мутрибы, /443/ подожгли дрова. Впоследствии я слышал, что зарево огня видели на [расстоянии] около десяти фарсангов. Пустили голубей, обмазанных нефтью, начали бегать подожженные хищные звери, осыпанные снегом[1008], и была такая сада, что я другой такой не видывал. Кончилась она приятно.

На другой день у эмира приема не было. На третий день, после приема, эмир вел негласную беседу с везиром, служилой знатью и столпами государства. Он сказал: «Наше намерение было таково, чтобы пойти в Мерв. Теперь я надумал: там находится Нуш-тегин, [наш] личный слуга, со значительной ратью, он разбил полчище туркмен, и они бежали от него. Мы отправили другой конный отряд, чтобы он примкнул к нему и усилил его людьми. В Нису отправилось сильное войско с Сури и Абдусом, сипахсалар Али пошел в Гузганан и Балх, а старший хаджиб находится в Тохаристане с войском. Эти войска стоят близко друг от друга. Несомненно, Али-тегин, заключивший договор, и прочие не осмелятся совершить нападение. Верное решение я вижу в том, чтобы пойти в Нишабур и быть поближе к Рею, дабы показать силу, и запутанные дела распутались, а гурганцы испугались бы и прислали откупные деньги