услышал наконец на сказанное же собой — полную тишину. Длящуюся же уже, и как оказалось после, чуть дольше, чем же он сам и думал. Ведь, когда и окончательно оторвал свой еще немного и задумчивый янтарный взгляд и повернул голову ко всем, поймал и собрал же на себе все взгляды: недоуменный, ожидающий и прямо-таки и выжидающий же уже, ведь еще и в напряжении. — Что? А, да, точно! И пояснить за рисунки… Вот. Все! Телефон мне был нужен только для этого, но и пока же еще я убирать его далеко не буду — вдруг кому-то и особо повторить придется…

— Я промолчу за твой жаргон… — приложил левую ладонь к лицу Егор и грузно выдохнул, собираясь с силами. Но и не чтоб прям тут его и убить. По крайне мере — пока и не сейчас. Как и не при всех. А чтобы уже с толком и расстановкой, сбросив уже руку с лица и сцепив ее с правой в подобие пирамиды, воззрившись так же со всей холодностью моря и твердостью скал на все еще недоумевающего брата, вбить в его голову следующее. — Рисунки, Влад. Демонические метки, еще можно. А еще… и нужно же прямо здесь и сейчас… «та-ту»! — И, выплюнув последнее слово по слогам и порционно, будто и яд с кислотой, подогретые и замешанные еще и с собственной же смолой, он воззрился, но и куда спокойнее и тише уже и на мужчину рядом с собой, которого секундами ранее еще немного и перешагнул бы, но сдержался. — Ксан, ты не видел их в тот… свой… прошлый раз? Может, между синяками и… ранами с кровью? Может, все же было и еще что-то… помимо… такое или… не?

— Нет! — Тут же ответил Александр. Но и на всякий же случай, дабы уж точно удостовериться, еще и правильно ко всему перепроверив, вернулся про себя в тот день и быстро пролистал воспоминания перед своими же глазами, не задерживаясь и не акцентируя, не стыкуясь на мелочах и деталях, ища лишь возможные совпадения, чтобы это ни было, но и точно же под грифом тьмы, к тому же еще и чужой, но так ничего и не найдя, лишь еще раз подтвердил свой же уже имеющийся отрицательный ответ таким же качанием головы. — Да и… вы же сами, как вижу, тоже.

— Мы бы ее разбудили… — опустил голову к полу блондин, поджимая губы и как-то горестно еще выдыхая.

— А я бы вот — нет! — Оскалился вновь Влад, но и тут же так же скуксился и сник, скрестив руки на груди в обиде же от неудавшейся попытки разрядить сгустившуюся в напряжении и тяжести атмосферу и под выразительно ничего не выражающим взглядом самого же Егора, ненадолго лишь приподнявшимся и оторвавшимся от созерцания белого рисунка черного ворса ковра из-под бровей и тут же ведь вернувшимся к старому делу, ясно давая тем самым понять: насколько ему интересно там и с ковром, чем здесь, так еще и с ним. — Но тогда бы уже разбудил и всю квартиру… а там и дом… вылетая же из окна… уже и ее… и от рук же самого Егора. Да, Егор? А? А?! Но да, конечно, вот увидишь, София тебе еще спасибо скажет… лично… за то, что сетка целой осталась! И что ты же сам… вместо того чтобы раствориться как я… и как любой уважающий себя демон… будь то чистый или грязный… снял ее, вышел через окно и обратно же поставил… правда… только и с другой стороны окна! Л — логика. Бра-во! Запалился же ведь… точно и… сто пудов. Я тебе и уже сейчас говорю! Как и то… и уже же повторяю… что если ты сам не можешь до конца принять себя — хотя бы не тыкай этим… и в это же самое… других!

— Обойдусь и без твоих советов, мистер «дома прочтем девчачья ж переписка». Дев-чачь-я… Серьезно?! — И, подняв на предпоследнем же своем слове со стеклянного стола первый попавшийся глянцевый журнал, так вовремя доставленный и принесенный же с утренней почтой Никитой, Егор скрутил его и швырнул в сторону Влада. И все же опять и снова прям под и перед носом же у Александра, что сначала вроде бы и попытался перехватить снаряд и даже подался всем корпусом, как и левой рукой к нему и правой же параллельно к его же метателю, но потом проследил весь его полет взглядом, понял, что целью был сам же бросок, а не столько и попадание да и не такой уж и сильный был бы урон в случае чего, будь то голова или как в их же случае сейчас, а и точнее Влада левая рука и бросил эту затею в самом ее зачатке, вернувшись светло-серым взглядом, но уже и к камину, оставив наконец Никиту, как и все же вокруг на некоторое время, уйдя мыслями в себя. — Роза ей синяки по трафарету выставляет… жертвами же самими и по как и под линейку… их энергии и своей же силой вырисовывает… сама или с чьей-то помощью, неважно… важно, что и ты сам при этом ноль внимания, фунт презрения! Молись, чтобы это был набор чего-то с чем-то, а не принципиальный рисунок! Тот… самый рисунок. И на одной… определенной же части тела! О котором даже думать никто не хочет… Но отчего-то все же… и думает! Кроме и опять же тебя… одного. От чего же все, м, Влад? Все же это! А и точнее — от кого?! Вот уж и что правда то правда — хоть здесь и не от тебя. Не только! Плюсом же ко всему еще — и о его предназначении и… значении ответь, скажи и расскажи нам. Лично уже и для нее… для Розы! Ведь и что-то же мне так же уже подсказывает, что там не увеселительные картинки для родительского глаза, а все в стиле же: «Могу — умею — практикую». На ее же все изощренный и… извращенный лад! Кинуть тебе… или в тебя и так же… поправочных статей из закона? Пусть и не принятых еще, не оформленных и как надо до конца… Но! Для общего же развития. Или все-таки же чтобы сразу и лучше дошло, а?! — И, оторвав наконец свой потемневший синий взгляд от парня, быстро перевел его на потупившего свой же Никиту, затем на Александра и, только сейчас же заметив как тот ушел в себя, но и чуть