же при этом еще, словно и находясь же до сих пор пусть и на тонкой, но и грани между мирами как-то осунулся и поник, сразу осекся. Сглатывая тут же еще и ставшую не будто и общей горечь. И со своей же еще солью в придачу. Только бы уже и как-то убрать эту сухость и духоту пусть хотя бы пока еще и внутри, если уже и не снаружи. — Прости, Ник… Ксан… я…

— Знаю! — Вспыхнул рыжий и тут же потух, потирая свою ушибленную часть тела. Затем перегнулся через левый подлокотник и поднял помятое чтиво. Не желая расправить его или положить на место, а может, и швырнуть обратно так же, скорее просто те же самые руки занять: от греха и добродетели одновременно подальше. И начал сам его скручивать на своих же коленях. — Без сопливых и… без тебя! И да… Прости, Ксан. Может, обойдется еще?

— Все нормально! — Сжал кисти рук в кулаки мужчина, выдавая только этим разве что свою же нормальность. В остальном же лишь будучи будто: ни жив ни мертв. Что в принципе и в какой-то же степени хоть уже и было правдой, но и словно бы теперь еще и вдвойне. А то и тройне. Он просто враз и обмер на глазах. Впал будто и все в тот же самый, но уже и свой же собственный анабиоз. Успев убить себя словами парней и тут же возродиться же своими собственными мыслями: снова и снова. И наоборот. И так — несколько раз подряд. Ко всему же еще и не только побледнев, а буквально же и побелев, имея и так почти и изначально же еще меловую кожу. И можно было бы, конечно, погрешить на неправильно упавший свет на его лицо. Как и слишком светлые блики от костра в камине. Но! В этом ли было дело? В них ли? Как и в тенях ли, что тряслись на его руках? А и не в самих же кистях, что дрожали сами и по себе: внутри и снаружи! — Будем надеяться на лучшее… Как всегда! А готовиться… к Жене! Он, кстати, уже в пути?

— Подъедет к нам, как мы сами прибудем к универу! — Кивнул ему Егор. Держа до сих пор его и в поле своего же бокового зрения, основным пока же бегая между парнями, пытаясь продумать план дальнейших действий, просчитав их хотя бы и на несколько шагов вперед. В первую же очередь — в отношении самого же русоволосого. Что медленно, но верно не начинал, а уже и именно терял контроль: не только и над ситуацией в частности, но и над всем и всеми же ними в общем. И дело же было далеко не в осуждении этого, как и всего и его же самого в этом, а в и как раз таки обратном — подмоге! В семье и команде. Как и общности же их усилий: где все равно и несмотря же ни на что и кого — один за всех и все же за одного. И где ему же самому как и их же главе сейчас и им сообща же нужно было помочь. Нужно было подхватить и поддержать его, если уж и не направить, пока все не стало еще хуже. Если опять-таки, не просто и лучше.

— Хорошо… Я за вами прибуду… Следом! Попытаемся… — и, задержав ненадолго дыхание, прервав же тем самым еще и себя, Александр откинулся на спинку дивана и скрестил руки предплечьями на лице, пытаясь придумать и хоть что-то же сам и в такого рода уединении, в темноте и на лету. Но мысли же, как назло, и тут разлеталась. И вместо того чтобы долбиться в кору своим всем скопом, били каждая и по отдельности. Вбивая же свое и в своем, о своем. — Попытаюсь… и я… увезти и уговорить Софию поговорить с отцом… Да! Кстати же… Попросил еще вчера… поздно вечером… Совет о встрече его с ней. И еще… напомнил же об этом… сегодня уже и… рано утром. Не меня же, так его она точно послушает. Ну… или хотя бы выслушает. И то! Уже ведь будет неплохо…

— Да, если Жека ее раньше не увезет… — хмыкнул скептически Влад, извлекая из-за ворота своей футболки правой рукой зажигалку и, открыв ее крышку с большого пальца, чиркнул ее колесиком и с появлением желто-синего язычка пламени начал не спеша опаливать им края цветных страниц глянца в левой. — Точнее — если он ее раньше не увезет, а она же так же и, в свою очередь, не отъедет из-за этого… ну… сами ж знаете!

— Вот поэтому… вы и поедете туда все вместе! И будете рядом с ним… Для подстраховки ее. И удержания его! Если что… На всякий и «с»… — проговорил-пробубнил из своего укрытия мужчина и лишь затем вновь сел прямо и скосил свой серьезно-предупреждающий серый взгляд на Влада. Тот же, замерев на мгновение под такой сосредоточенностью и пытливостью к собственной же персоне, вновь, но и лишь до сих пор же слегка ожил и прикрыл от греха же уже точно и подальше свой огонек. Так же аккуратно и не спеша отпустив и опустив, как и оставив же саму подвеску в покое и поверх ткани одежды. Но вот только и журнал же так же не отложил — только задул излишнее его горение. Упиваясь теперь не столько и им же самим, сколько дымлением и буквально же томлением уже и почерневших краев его страниц. С примесью же все своих же трав. Что не хуже, а даже и лучше сейчас табака дурманили и уносили его сознание в только ему же одному известные дальние дали. — Только попробуй что-нибудь учудить… — и, только же приметив его уже не игривую, а прямо-таки и прямую же и полную отстраненность, он закатил глаза и, грузно выдохнув, что все же и придется это сделать, чуть привстал, вырвал «трубку мира» из все левой же руки сына со своей же и пока легкой правой и кинул ее в камин, вновь приседая на диван, отряхивая о штаны уже и обе. — Я сейчас серьезно, Влад! Там ведь — не пороховая бочка. И даже не граната с чекой… Там — характер Розы, выточенный еще же ко всему мной и Сергеем. И где выточенный — не значит безопасный! А значит: особо опасный. Острый и быстрый… Взрывной же лишь — как неприятный бонус и не неожиданный сюрприз, если