брать не хочу: во-первых (та-дам, здравствуй наш любимый-универсальный-всеотсеевающий пункт) она по шишкам, во-вторых — ну не цинично ли это? Сначала чувак предлагает работу твоему парню. Потом приходит за той же просьбой к тебе.

К тому же, ею уже Прядильщик занялся: память-то почистить надо, негоже оставлять висячкой, ещё копать начнёт.

Кто такой Прядильщик? Видишь вон ту плакучую иву чуть дальше? Это его дочурка. Как и многие другие. Многие деревья. Листвой шелестят, ветвями за одежду цепляются — и по кусочку, по маленькому, память кушают. Не всю. Которую нужно скушать, которая не нужна Тебе.

Что стало с самим Виталиком?

Моё мнение по данному вопросу ты уже неоднократно слышала. А по совести — надо выяснить, конечно. Желательно, чтоб новая смотрительница не просекла, что кроме экскурсии, я ещё и отдельную инфу вынюхиваю. Надеюсь, Вихрево хотя бы позаботилось спрятать труп. Или любые другие останки.

А, что с ним до этого стало?

Загрустил он, в себя ещё больше ушёл. Как увидел, что там за окном творилось — забросил работу свою. Разочаровался в ней. В той квартирке прописался. Сказал, будет смотреть, наблюдать. Ничего не упустит, всё держать будет.

Его работа в целом простая была — раз в сутки спускаться по ту сторону дома, срезать виноградный плющ, который тянулся вдоль стены, пшикать дезинфектором на всё стрёмное, сорняки рубить. Там садик был небольшой у него. Дальше я велел не ходить.

Любопытно. Садик, плющ, и всё прочее, что там уже есть — это, значит, нормально, а теперь там нечто «немного с жизнью». Всё ещё «радуюсь», да.

Зачем срезать, и почему именно сейчас?

Не всё, что растёт — это про жизнь.

И уж тем более не про жизнь среди людей. А сейчас почему — тоже хрен пойми, там мутная история. То ли завеса какая-то на той стороне рванула, то ли сама эта НЁХ до этого слишком мелкой была, короче — ещё каких-то лет пятнадцать назад всё нормально было, а потом это окошко в квартире прорезалось. А потом эту самую квартиру перестали сдавать: кто из жильцов вешался, кто — с крыши прыгал, другие — уходили и не возвращались. Закрыли её на долгосрочный ремонт. И забили, в буквальном смысле. Все двери и окна. Жильцы дома в соседних квартирах всё ещё жаловались, мол-де там кто-то жил, хотя все точно знали, что никого за забитой дверью нет и быть не могло.

Потом эту квартиру купил учёный-затворник. С ним поздоровались и предложили съехать. А к тому времени и я уже во всей этой теме крутился, и Порождённый озаботился тем, чтоб квартирка с окошком в Вихрево стала моей, и с тех пор я ищу туда жильцов. За бесплатно, естественно. Денег у меня и так хватает. А душой жильцы и так платят. Не мне.

Кстати, да. Если Даяна ищет жильё — это выглядит идеальным планом.

А вот и сама она.

Пойду я. Нам предстоит весёлый день.

===== 8 =====

Она не долбит!

В смысле совсем, понимаешь? Она чистая, чистая, твою мать. Ни следа дури. Совсем. Чистейшее, девственное сознание. Вот как раньше девушек ценили за чистоту тела, вот так сейчас радуюсь как дитя малое чистоте её рассудка. Это правда редко и круто, и такую терять нельзя.

А теперь по порядку.

Ты уже поняла, что мы всё-таки встретились.

Люди на площади? Поживёшь с моё — научишься игнорировать: у всех разная тьма, разные ауры, и дела мне до них примерно столько же, сколько любому другому до цвета одежды или выражения лиц — обычные, посредственные, яркие, экстравагантные — какая разница, если они вне поля моих собственных интересов?

Сейчас речь о Даяне, и она — это солнышко с глазастой тьмой.

Зеленоватая, болотистого цвета аура — застой. Не гниение, но близко.

Короткие розовые волосы, невысокая. Румяные щёки, зелёная же блузка, джинсы, белые кроссовки — и большой тёмный сгусток, разбавленный множеством красных глаз за спиной.

Точно смотрительница, самая настоящая. Если до встречи я сомневался, то, ещё только завидев её приближение, все хмурые думы как рукой сняло.

Мы отошли в кофейную, где и завязался основной разговор. Много о чём болтали, не суть. Никогда не понимал, чем людям интересны подобные сцены, и как можно читать их и не уснуть, так что вот тебе основные выдержки оттуда.

— В жизни ты куда более счастливая, чем в Сети.

— А кто там счастлив? Это всего лишь слепок, он всегда печальный.

— Ты говоришь, как книжный персонаж.

— Ну так я и читать люблю.

— А в окна смотреть любишь?

— Да, с улицы. А ты вот даже с виду затворник.

— А парень есть?

— Лучше — баллончик! Так что смотри мне. А с тобой что?

— У меня нет девушки. Только зеркало и верный пёс.

Здесь она рассмеялась. Звонко так, приятно — совсем не вяжется этот высокий голос, вполне искренний смех, добрый взгляд со всем тем, что творилось за спиной девушки.

Снова сделаю для Тебя отступление.

Из предыдущих наших с Тобой диалогов Ты могла сделать вывод, что я умею залазить в головы к людям. Это только половина правды. На подобное способен Ротти, и для такого действия требуются силы.

Если нет нужды убеждать человека в чём-то, с чем он в корне не согласен, и информация, которую я хочу получить, доступна без столь сложных манипуляций, то не вижу преград для вполне обычной-земной беседы. Тем более чистота рассудка Даяны нужна для вполне конкретного дела.

И — снова примечание — наличие и количество внутренней тьмы никак не мешает трезвому мышлению. То, что у неё творится в душе и то, как она это воспринимает и уживается с ней — две, хоть и зависящие друг от друга, но абсолютно разные вещи из разных же плоскостей.

Внутренняя тьма может быть обусловлена проблемами с окружением, недовольством собой, отсутствием какой-либо картины будущего и ещё множеством факторов, которые и делают людей несчастными.

Рассудок же и есть та сила, которая помогает нам держаться на плаву, не позволяя тьме за спиной внезапно предстать перед глазами носителя. И если шлейф тьмы виден за версту, то сила рассудка угадывается в блеске глаз. И у Даяны они, прямо скажем, горели. У того же Виталика, к примеру, глаза были самые обычные — в меру светлые, больше тусклые. И — я уже отмечал это раньше —