Часом позже они остановились на левом берегу реки и устремили взоры на город по другую сторону, который Тан-Рион называл Зераем. Вокруг них толпились изумленные солдаты, дильгайские крестьяне из убогой деревушки и работники переправы. Все они явно знали, что чужеземцы пришли из далекой неведомой страны, куда всего три месяца назад Тан-Рион направился отсюда. Люди возбужденно переговаривались, толкали друг друга локтями, тыкали пальцами и ошеломленно ахали, уразумев, что диковинные длинномордые животные в сбруе слушаются человека, как самые обычные волы.

Сиристроу твердо решил не выказывать ни малейшего волнения среди всего этого гама, в котором он не разбирал ни слова, и безмолвно стоял рядом со своей лошадью, не обращая ни на что внимания, покуда к нему не приблизился Тан-Рион. Последний предложил последовать за ним и принялся прокладывать путь в толпе, лупя плашмя ножнами налево и направо. Люди расступались, смеясь и гомоня, точно малые дети, слегка робеющие показной суровости, а потом вновь смыкались за пришлецами, приплясывая и распевая. Тан-Рион пробился к большой хижине, служившей жильем для дильгайских солдат, грохнул кулаком в дверь и тотчас вошел, зычно выкликая какое-то имя. Сиристроу постарался принять невозмутимый вид и, словно бы не замечая толпы, вновь сомкнувшейся вокруг него, обратил взгляд на город на противоположном берегу.

Река здесь была шириной всего шагов пятьсот: мутный желтоватый поток с бурной стремниной посередине — через такой не переправиться и на самой лучшей лодке. Сиристроу проследил глазами за большой зеленой веткой, пронесшейся по воде с такой скоростью, будто она летела по воздуху. Ниже по течению, в пределах видимости, река не расширялась, но вот выше, на другой стороне, береговая линия резко изгибалась, образуя залив, и там среди деревьев в устье притока он разглядел что-то похожее на кладбище. Сам город находился гораздо ближе, прямо напротив него, на округлом мысе, ограничивающем залив. Сиристроу сроду не видел таких паршивых городишек: старые дома, деревянные и каменные, были невелики и не могли похвастать ни наружным убранством, ни приятными глазу пропорциями, а сооружения поновее, более многочисленные, достроенные и недостроенные, выглядели неряшливыми случайными пристанищами, где никто надолго не задерживается. Там и сям росли деревья, густолиственные и не очень, но ничего и близко похожего на общественный сад не наблюдалось. У самой воды люди — даже с учетом расстояния казавшиеся слишком уж маленькими — трудились на строительстве двух зданий повнушительнее, смахивающих на товарные склады. Перед ними находилась плавучая пристань и непонятного назначения сооружение из толстых столбов и канатов, расположенное частично на берегу, частично в воде. Фоном всему этому служило серое небо и зеленая дикая местность с редкими клочками возделанной земли.

Сиристроу мысленно испустил стон и совсем упал духом. Все оказалось хуже, чем он ожидал. Тан-Рион произвел на него впечатление человека неглупого и довольно образованного, представителя более или менее упорядоченного общества со сложившимися ценностями. Селение же на другом берегу напоминало игрушечный городок, построенный детьми-великанами из палок и камней. Ладно еще, что во всей стране наверняка не найдется ни одной книги или благородного музыкального инструмента, но безопасно ли вообще находиться здесь? Однако страх недостоин ученого-метафизика и главного советника Закалона, и в конце концов, его смерть не будет иметь никакого значения (ну разве что для жены и детей, горестно подумал Сиристроу, души не чаявший в своей младшей пятилетней дочке). Здоровенный парень шагнул к нему и принялся щупать ткань рукава. Сиристроу, нахмурившись, отдернул руку, и верзила неприятно расхохотался.

Наконец Тан-Рион вышел из хижины. За ним следовали двое черноусых длинноволосых мужчин, одетых и вооруженных так, будто они играли роль бродячих разбойников в спектакле. «Возможно, это недалеко от истины, — подумал Сиристроу. — Единственно, что здесь у нас не спектакль». Они подбоченясь встали перед ним и смерили взглядом. Потом один сплюнул на землю. Сиристроу, подумавший было, не следует ли улыбнуться и протянуть руку, решил не делать ни того ни другого и холодно поклонился. Второй мужчина поклонился в ответ, после чего положил грязную ручищу ему на плечо и сказал на языке, в котором советник признал искаженный бекланский:

— Эй, не боись! Не боись! — А потом выразительно добавил, грозя пальцем: — Ты… должон… заплатить!

Тан-Рион разразился возмущенной тирадой, слишком быстрой, чтобы уследить. «Послы… — разобрал Сиристроу. — Торговая миссия… важные чужеземцы… нельзя оскорблять». Под конец он проговорил, выразительно и достаточно медленно, чтобы советник понял все до последнего слова: «Владыка Кельдерек заплатит, коли вы настаиваете. Переправьте нас и ступайте к нему».

Разбойники пожали плечами и немного посовещались. Потом один кивнул, показал пальцем со словами «паром готов», и оба двинулись в северном направлении, вверх по течению. Толпа местных жителей потянулась за ними.

Выйдя из деревушки, они вновь зашагали по пустынным пескам, только теперь вдоль самой реки. Сиристроу увидел, что кромка воды здесь неестественно прямая, а берег по краю выровнен и замощен почти как дорога — в одних местах камнями, а в других толстыми круглыми плашками, уложенными одна к другой и утоптанными в песок. Заметив множество отпечатков воловьих копыт, он показал на них Тан-Риону и с улыбкой покачал головой, выражая свое недоумение. Но Тан-Рион лишь кивнул и улыбнулся в ответ.

Вскоре они достигли места назначения. В тихой воде у берега стоял плот из толстых бревен, покрытый дощатым настилом; площадью около ста локтей, с острым носом или водорезом со стороны, обращенной к реке. Перил или иного рода ограждения на нем не имелось, но в середине торчали три столбика, закрепленные с помощью деревянных подкосов и железных скоб. На верхушке каждого находилось железное кольцо, прикрученное болтами, и сквозь все три был пропущен толстый канат — от кормы он тянулся на берег, где надежно крепился к железному столбу, вкопанному в землю. Но предварительно трос проходил через подобие небольшого загона, обвиваясь вокруг нескольких свободно опертых бревен. Сейчас трое мужчин с усилием вращали одно из них, увеличивая натяжение троса. Сиристроу, наблюдавший, как мокрый канат мало-помалу поднимается из воды за носом плота и потихоньку ползет назад сквозь кольца, с потрясением осознал, что он тянется наискось через реку до самого Зерая — а до него отсюда без малого четверть лиги, насколько можно судить. Вот от этого каната и будет зависеть их жизнь. Плот просто понесет через реку течением под очень острым углом.

Тивал подергал его за рукав:

— Прошу прощения, господин, они что, собираются перевезти нас на другой берег на этой штуковине?

Сиристроу мрачно взглянул на него и медленно кивнул два или три раза.

— Лошадей так не переправить, господин, и в любом случае для них там нет места.

— А хотя бы одну, как думаешь, Тивал? Здешний народ ничего не знает о лошадях, и мне все-таки хотелось бы прибыть с лошадью.

— Ну, один я, может, еще и рискнул бы, господин, но дело вот в чем: ежели плот начинает швырять — вода-то там бурная, как я погляжу, — а мы все теснимся кучей, и никаких поручней, ничего…