Придон слушал, лицо его тоже посерело. Он чувствовал, чтосъеживается, становится меньше ростом, словно тень могучего Творца, бога болеедревнего, чем сами боги, выросла перед ним, а Творец уже протянул к немукарающую десницу.

– Я должен… – прошептал он такими же серыми ипохолодевшими губами. – Я должен… Нет жизни без Итании!

Вяземайт снова припал к кувшину. Аснерд прокашлялся, сказалтяжелым, как горы, голосом:

– Придон, я хочу тебе сказать… Посмотри на мир! Тывидишь, он существует и без нас с тобой. Если вдруг случится ужасное: ты умрешь,умрет Вяземайт и умрем мы все здесь, то мир этого даже не заметит. Люди будутвсе так же пахать и сеять, веселиться, рожать, растить детей, пасти скот,танцевать на свадьбах… Но если разбудишь Творца, участь твоя и всех нас решена,как говорит наш волхв, и взвешена. Более того, Творец может уничтожить весь родлюдской.

Вяземайт сказал невесело:

– Все те всемирные потопы, которые он уже насылал,покажутся всего лишь ласковым предупреждением.

– Шлепком по заднице, – прорычал Аснерд. –Расшалившемуся… Придону тех лет! Люди и раньше раздражали Творца, он уженаселял землю заново. Возможно, на этот раз он вообще захочет вернуть землю вхаос, погасить Свет, который зажег перед началом Творения, создать что-то иное.Это все в его власти, Придон!

Слова обрушивались на Придона, словно тяжелые горы. Онвздрагивал, пригибал голову, лоб покрылся испариной, на висках вздулисьтолстые, как пиявки, темные жилы. В глазах было отчаяние, он прошептал:

– Нет жизни без Итании…

– Есть, – возразил Аснерд уже мягче, – а вотбез человечества нет…

– Но как я буду жить?

– Просто, – ответил Аснерд. – Как живетбольшинство.

А Вяземайт поерзал в кресле, с кривой усмешкой кивнул наАснерда:

– Вон как он живет. Разве не счастлив? Посмотри на егорожу! А ведь признался, что устрашился сорвать цветок на краю пропасти!

Аснерд смолчал, взгляд был устремлен в пол. Придонупоказалось, что от фигуры старого воина пахнуло не порицанием, а страннымсочувствием.

– Но я не устрашился, – ответил Придон пылко.

– Да. Ты не устрашился. Но это касается твоей жизни. Аесли всей Артании? Вообще рода людского?

Придон опустил голову. Он весь вздрагивал, неведомые силысражались в нем, как могучие рати в тесной долине. Тело дергалось, а на лицебыстро сменялись ярость, страх, неведомая ранее кротость, вдруг снова звериныйоскал, вздутые желваки и воинственно выдвинутая нижняя челюсть, потомокаменевшие мышцы расслаблялись, уходили вглубь, снова покорность и смирениеперед неизбежностью.

Именно эта покорность и смирение с неизбежностью завладели душой,когда он вздохнул тяжело и сказал тихо:

– Да, вы правы. Я ничего не могу с собой поделать. Япоеду за мечом Хорса и сделаю все, чтобы его добыть…

Ибо я – человек! Отказаться, отступить, уступить – этонаступить на горло своей песне… и перестать быть человеком. Не этого ливозжелал Творец, называемый еще Темным Богом?

У него было суровое лицо, печать обреченности легла, какгустая тень, погасив краски. Аснерд и Вяземайт долго мяли его в объятиях,всматривались, понимая, что видят в последний раз. Молодые герои уже сидели вседлах, молчали, чуяли, что происходит нечто важное.

– Прощай, – сказал наконец Аснерд. – Нашабеда в том, что мы, артане, идем до конца.

– Возможно, – добавил Вяземайт невесело, –артане первыми исчезнут с лица земли… Но будут последними, о ком перестанутпеть!

Они стегнули коней, за ними быстро повернули и унеслисьмолодые. Куявы завороженно смотрели вслед, не часто видишь таких героев, даже овстрече с такими вспоминают всю жизнь и рассказывают дома.

Придон оглядел их, сказал резко:

– Все, возвращайтесь!.. Вон там уже кордон со Славией.Дунай поглядел, поколебался, сказал с сомнением:

– Ну, вообще-то, можно. Если думаешь, что мне оченьхочется везти тебя в Славию, ошибаешься. Родзяник, Щелепа! Двое воинов выехаливперед, один сказал:

– Да, мы поедем с ним. В самом деле, тут рукой подать.Дунай кивнул Придону.

– Если хочешь, могу даже пожелать тебе удачи. Все равноэто не поможет, я кое-что слышал о том, с чем столкнешься. Эти двое поедут стобой, это распоряжение Тулея. У героя всегда должны быть, ха-ха, помощники!

Придон оглядел обоих воинов, Дунай назвал их Родзяни-ком иЩелепой.

– Эти? Почему они? Вон те, – он указал на воиновсотни, – выглядят куда крепче.

Дунай сказал с усмешкой:

– Я слышу артанина.

– Да, – ответил Придон твердо, – я – артанин.И пока еще не стыдился этого.

– Не надо обижаться, – сказал Дунайпокровительственно. – Артане по своей дикости в первую очередь замечаютрост и ширину плеч. Да еще, конечно, толщину рук. Но сила не только в крепостимышц, герой.

Придон пожал плечами. Неясности никогда не нравились, акогда начинались, он торопливо уходил от них.

– Эти, – сказал он равнодушно, – так эти. Вамвиднее. Лишь бы не мешались под ногами.

Дунай молча повернул коня, взмахнул рукой, сотня воиновответила радостным ревом. Придон проследил взглядом, как пошли обратно сразугалопом, повернулся к воинам.

– Кто из вас кто?

Земля привычно гремела под копытами, он несся на заводномкуявском коне, давая отдохнуть своему скакуну, тот мчался сзади, но и этотлетит так, что земля слилась в серую полосу, а стук копыт превратился вмонотонный шум дождя.

Он пригнулся, прячась от ветра. Не то чтобы ветер так ужсдует, как сухой лист, просто мешает мечтать и грезить об Итании. А мечтать игрезить о ней он готов всегда, всюду.

Родзяник и Щелепа неслись следом. К его удивлению, неотстают, держатся прямо за спиной. Правда, коней им отбирали по всей Куявии.Рослые кони, сильные, к тому же быстрые и выносливые, как все кони Артании. Асами Родзяник и Щелепа в доспехах, но без толстых панцирей, всего лишь вблещущих, как мокрая рыбья чешуя, легких кольчугах.

Обычно держались вплотную за спиной, а когда позволяладорога, брали его в подобие клещей и вызывающе посматривали по сторонам, словнопровоцируя нападение. Придон хмуро улыбался, такое рвение понятно, хотятвыказать себя перед ним героями. Сами по себе оба крепкие дубки, могучие, естьсила в руках, есть жажда показать себя в мужском деле, а не только в дворцовыхпокоях, где одни пьянки да распущенные девки, подмигивающие жены беров,дворцовые сладострастные женщины, непонятно, кто и чем занимается…