и церковных шпилей, которые в хвостах городского дыма таинственно зыбились, принимая совершенно причудливые очертания».

Лавкрафт почти дословно писал так Блоху о доме 66 по Колледж-стрит, едва туда переехав в мае 1933 года. Тот же вид, кстати, и сегодня открывается со смотровой площадки Проспект-тэррес, Колледж-Хилл.

На Этвелл-авеню, Федерал-Хилл, существовала также и ключевая для сюжета католическая церковь Святого Иоанна, ныне снесенная. Как и в рассказе, она располагалась на возвышении, а вот железного забора (как минимум перед сносом) не имела. При жизни Лавкрафта она собирала немало прихожан – со всего района. Изнутри и снаружи, включая колокольню, она описана весьма точно. Говорили, что в июне 1935 года шпиль был уничтожен разрядом молнии (Лавкрафт тогда отдыхал во Флориде у Барлоу), и кирпичную колокольню в итоге решили укрыть весьма тупым конусом35. Как тут писателю не включить фантазию?

На исходе 1935 года Лавкрафт наносит четвертый, последний рождественский визит Фрэнку Лонгу и «банде» в Нью-Йорке. Не писать тете Энни он не мог, но, как ни странно, открыток и писем не уцелело, и восстанавливать мозаику приходится из прочей его корреспонденции. По всей видимости, дома Лавкрафта не было с воскресенья двадцать девятого декабря по седьмое января. Он общался со старыми знакомыми – Лонгом, Лавмэном, братьями Уондри, Талманом, Лидсом, Кляйнером, Мортоном – и с новыми: Дональдом А. Уоллхеймом, с которым состоял в переписке; Артуром Дж. Берксом, чьи «Колокола в океане» (декабрь 1927) причислял к лучшим рассказам Weird Tales; фантастом Отто Биндером, писавшим в тандеме с братом Эрлом под одним псевдонимом Эио («Э. и О.») Биндер. Впервые с 1931 года он встретился с Сибери Квинном, а затем побывал на вечере Американской гильдии художественной литературы, куда Хью Б. Кейв заманивал его не один год.

Дважды случай заносил Лавкрафта в новый планетарий Хайдена, принадлежащий Американскому музею естественной истории. Его впечатлили сложные экспозиции, громадная модель солнечной системы с реальной скоростью движения планет и купол, показывающий небосвод в любой час, любое время года, с любой широты и в любой период истории. Лавкрафт купил две карты звездного неба за двадцать пять центов и великодушно подарил Лонгу с Дональдом Уондри: в рассказах те путали созвездия.

Накануне этой поездки до него дошел слух, что Барлоу в подарок на Рождество напечатал ему «Кошек Ултара» брошюрой. Где-то в октябре тот походя справился о качестве рассказа в Weird Tales, где «Кошки» вышли, и Лавкрафт без задней мысли упомянул об отсутствии опечаток36. Учитывая его щепетильность и педантизм в отношении своих публикаций, не удивительно, что он сразу забеспокоился: «Господи помилуй, сэр, что дедуле сообщили? Неужели рождественский буклет выпущен своевольно и без вычитки?»37 Страхи были напрасны: буклет, как и щедрость Барлоу, привели его в восторг – и качество весьма удовлетворило.

Редкий ценитель откажется от буклетного издания «Кошек Ултара». В сумме Барлоу издал сорок два экземпляра: сорок «обычных», со штампом «The Dragon-Fly Press, Cassia, Florida», и две на более качественной бумаге «Red Lion Text». Копия Лавкрафта сейчас хранится в Библиотеке Джона Хэя, а где вторая – неизвестно. Подарок вышел очаровательным, снискав заслуженные комплименты: «Позволь еще раз отдать должное качеству и утонченности твоей брошюры. The Dragon-Fly Press делает успехи!»38

В тот же период выйдет еще одна брошюра: «Чарльстон». Она отпечатана на мимеографе в двух версиях. В начале 1936 года Г. К. Кениг, продумывая поездку в Чарльстон, справился у Лавкрафта о достопримечательностях. Тот и рад был поразглагольствовать о любимейшем после Провиденса городе и в длинном письме от двенадцатого января накропал Кенигу точечный пеший путеводитель с краткой исторической сводкой, по сути, пересказывая свой же великолепный (неизданный на то время) путевой очерк 1930 года «Впечатления от Чарльстона» в урезанном виде, без архаизмов и весьма любопытных, но своеобразных личных ремарок. Письмо так впечатлило Кенига, что он сделал около двадцати пяти печатных копий. В своей Лавкрафт указывает на ряд ошибок, а Кениг, в свою очередь, просит переписать начало и конец, превращая письмо в очерк. После всех правок Кениг допечатал еще от тридцати до пятидесяти экземпляров и «подшил», как и первую версию, в картонные папки с заголовком «ЧАРЛЬСТОН / Г. Ф. Лавкрафт».

Трудно сказать, когда эти брошюры вышли из печати. Первую версию с текстом письма Лавкрафт, как отмечает, получил второго апреля39, а вторую, доработанную, в начале июня40. Что любопытно, одна брошюра, напечатанная той весной в Лаборатории тестирования электроприборов, где работал Кениг, содержит нарисованные рукой Лавкрафта наброски фасадов и архитектуры Чарльстона. Директор лаборатории увидел их перед печатью и спросил (у Кенига, не Лавкрафта), оставить ли их. Своих художеств Лавкрафт не видел в печати лет тридцать41 и был весьма польщен (до этого в отрочестве он от руки рисовал звездные карты для статей по астрономии в Providence Tribune [1906–08]). Этой брошюры с иллюстрациями найти не удалось.

Вскоре после возвращения из Нью-Йорка Лавкрафт сумел выкроить время на еще одну совместную писательскую затею, на этот раз с Кеннетом Стерлингом, хотя был загружен редакторскими заказами, зреющим в НАЛП расколом и (начало конца) обострившейся «простудой»: «головная боль, тошнота, разбитость, сонливость, несварение и черт знает что еще»42. Плодом трудов стал интересный, хотя и нереалистичный научно-фантастический рассказ «В стенах Эрикса».

Автором идеи о невидимом лабиринте Стерлинг называл себя, а вдохновлялся якобы знаменитым, полюбившимся Лавкрафту рассказом Эдмонда Гамильтона «Чудовищный бог Мамурта» (Weird Tales, август 1926) о невидимом строении в пустыне Сахара. Черновик Стерлинга вышел тысяч на семь слов, но Лавкрафт переписал историю с нуля («в кратчайший срок», – отметил Стерлинг) в блокнотике из линованной бумаги – наверняка почти в таком же сочинил и «За гранью времен». Рассказ в итоге потяжелел до двенадцати тысяч слов43. Следовательно, по сути, его настоящий автор – Лавкрафт, что и ощущается в тексте, но, как в случае с Прайсом и Ламли, он наверняка по возможности сохранил изначальные стиль и замысел. То же, возможно, и здесь, но точно не узнать: черновик Стерлинга не уцелел.

Рассказ не обошелся без шаловливых подколок в адрес определенных коллег: мухи-фарноты – отсылка к Фарнсуорту Райту из Weird Tales, а сорняк Эффджея и змееподобные акманы – к Форресту Дж. Акерману. На ум сразу приходят шутливые персонажи «Боя, завершившего столетие», а значит, идея явно принадлежит Лавкрафту. История вскоре превращается в conte cruel, когда в попытках выбраться из ловушки – невидимого лабиринта – горемычный герой постепенно теряет рассудок и силы.

Среди главных минусов рассказа – избитый выбор места действия: Венера.