флот на востоке поможет выйти из тупикового положения, создавшегося на Западном фронте – как в Бельгии и Франции. Морис Ханки, секретарь совета, писал о встрече Военного совета, состоявшейся 13 января 1915 г. в комнате правительства на Даунинг-стрит, 10{921}, так: «Черчилль вдруг рассказал о своей, хранимой в строжайшей тайне, идее о морской атаке Дарданелл! За нее тут же ухватились. И вся атмосфера переменилась, усталость как рукой сняло! Военный совет с готовностью переключился с безотрадной перспективы утомительного сражения на Западном фронте на более радужную, казалось бы, картину, открывавшуюся в Средиземном море»{922}.

В начале апреля к Геллеспонту отправились: 29-я дивизия Британской армии, дивизия ВМС Великобритании, кавалерийская бригада, а также АНЗАК[24] и недавно сформированная французская дивизия, или Французский экспедиционный корпус. В официальных сообщениях цель этого военного похода излагалась прямо – «завоевание Константинополя». И вот британские войска вышли к островам Лемнос, Имроз и Тенедос. Тем самым островам, что фигурировали в Гомеровых поэмах о греках-путешественниках и что стратегически использовались византийскими императорами в качестве зернохранилищ. Полуостров Галлиполи, где 550 лет назад, когда османы впервые двинулись на запад, наблюдалась такая лихорадочная деятельность, был выбран объектом нападения именно потому, что он являлся знаковой горячей точкой.

Сначала высадка союзников на Галлиполи планировалась на 23 апреля, день Святого Георгия, день исключительно важный для патриотов и христиан, особенно учитывая, что Георгий был христианским святым из Малой Азии. План заключался в том, чтобы, действуя скрытно, мало-помалу захватить проливы, а затем взять и Константинополь. О спокойной уверенности в успехе этой затеи говорят найденные среди тел солдат союзников 10-шиллинговые банкноты, отпечатанные на арабском – официальная валюта будущего. Британцы планировали свободно тратить наличные в этом новом уголке Британской империи.

Под покровом темноты, в ночь с 24 на 25 апреля австралийской подлодке AE2 удалось пройти по проливу Дарданеллы в направлении Мраморного моря – она поднималась и опускалась, чтобы создать впечатление, что она – одна из множества. Затем, 27 апреля, другая подлодка, E14, потопила четыре отправлявшихся в Галлиполи корабля, на одном из которых было множество солдат. Через три дня из Константинополя-Стамбула вышли восемь батальонов резерва. А еще через месяц в Босфоре от торпеды подорвалось османское транспортное судно Stamboul, что вызвало волну паники в городе. К осени союзники перекрыли восточный вход в Дарданеллы, чтобы немецкие подводные лодки не смогли добраться до османской столицы. Здесь во время низкого отлива и до сих пор видны затонувшие одномачтовые суда и линкоры.

В Константинополе, помимо продовольствия, возникла нехватка светильного газа. Из-за отсутствия угля и прекращения работы газовых заводов город, который на протяжении всей истории называли ослепительным, стал пугающе темным. Многих фермеров из Анатолии забрали на войну, а значит, женщины и дети в сельской местности начали голодать. Тех жителей Стамбула, чьих родных отправили к местам военных действий, уже мучила гнетущая тоска.

В декабре 1914 г. османский военный поход на Кавказ против русских обернулся досадной неудачей. Для солдат из Стамбула, паек которых состоял из одних лепешек, а форма была совершенно несерьезной, поход через горы оказался смертельным. Очевидцы рассказывали о ледяных, черных, застывших телах поутру, о людях, обезумевших от снега, о 10 000 погибших в один день. Из 100 000 вышедших в поход вернулись лишь 18 000{923}.

В феврале 1915 г. во время атаки на Суэцкий канал турки также понесли тяжелые потери: на Кавказе солдат заваливало снегом, а в Суэце на них обрушились песчаные бури, принеся с собой не менее постыдное поражение. Это была не просто буря стихии, но еще и буря сумятицы, глупости и невезения. И оба противника считали, что победа будет легкой.

В апреле 1915 г. многочисленные войска союзников, в том числе АНЗАК, высадились в Чанаккале: британские войска и АНЗАК – на европейском берегу пролива, а французы – в Азии. Премьер-министр Австралии Эндрю Фишер заявил, что Австралия будет поддерживать Британию «до последнего солдата и до последнего шиллинга». На бортах своих кораблей воины АНЗАКа вывели: «Константинополь или смерть», «Вперед на гаремы», «Выкладывайте свой рахат-лукум»{924}. Когда турки взывали к Аллаху, союзники отвечали им выкриками: «Ваша песенка спета!»

Велась яростная пропагандистская кампания. В печатных изданиях и звучащих через рупоры объявлениях союзники напоминали туркам, что некогда они были друзьями, что настоящий враг – это Германия, а Британия и ее товарищи будут с уважением относиться к мусульманскому богу, константинопольской культуре и османскому народу{925}.

Османских бойцов, мехмеджиков, или «маленьких мехмедов» (например Мустафу Кемаля, человека, который впоследствии станет Кемалем Ататюрком и создаст турецкое государство), союзники называли «турецкими ребятами». По словам всех, как османов, так и союзников, эти воины и сражались, и умирали достойно{926}. Похоже, что на поле боя противники скрепя сердце уважали друг друга. В одном примечательном случае, 24 мая, Мустафа Кемаль и Обри Херберт (почти ослепший сводный брат пятого графа Карнарвона, который через семь лет нашел гробницу Тутанхамона, тогда как сам Обри учредил организацию – предшественницу Англо-турецкого общества) договорились о прекращении боевых действий на девять часов. Просто погибших и умирающих было слишком много, вонь от разлагавшихся трупов и стоны тех, кто был при смерти, стали невыносимыми. Обри Херберт писал, что запах гниющей плоти накрыл некогда поросшие тимьяном лощины{927}. Собирая трупы (к тому времени нашли только двоих живых), солдаты встретились на нейтральной территории – они обменивались жетонами, сигаретными пачками и форменными пуговицами, а также осколками шрапнели и даже обнимались.

Одного фотографа, снявшего предшествующее майскому перемирию кровопролитие и затем за несколько часов мира побеседовавшему с турецкими солдатами, звали «Турецким Чарли». Во время Русско-турецких войн «Турецкий Чарли» (его настоящее имя было Чарльз Снодграсс Райан) служил военным медиком у османов. Он был увешан османскими наградами и говорил на османско-турецком языке. Снодграсс – само воплощение множества сценариев развития геополитической ситуации в конце XIX – начале XX в., если бы капризные международные союзы сложились иначе.

Военное министерство, прекрасно понимая, что турецкая армия – мощный противник, призвало на каменистые, кишащие змеями берега Галлиполи войска из колоний: 14-й сикхский полк. Это были сильные воины, а кроме того, у британцев не возникало с ними таких трудностей, как с мусульманскими солдатами, которым пришлось бы сражаться с братьями по вере. В сотую годовщину битвы при Галлиполи, в 2015 г., на службу в залитой солнцем церкви на Трафальгарской площади собрались толпы мужчин в тюрбанах и женщин