Я выпил всю кружку до дна. А почему бы и нет? Я зашелслишком далеко. Что, если в этой глубокой тьме сокрыто нечто важное, последняятайна, которой моя собственная земля, Доннелейт, должна поделиться со мной? Богзнает, какие в будущем мне предстоят испытания, боль и, возможно,разочарования.

Я выбрался из кровати и старательно пристегнул свой меч,чтобы опасность не застала меня врасплох. Затем взял грубый кусок воска сфитилем, который нашел здесь же, рядом, зажег и через тайный проход из хижиныпроник в пещеру.

Я поднимался все выше и выше. Свеча освещала мне путь вдольземляной стены и наконец вывела на холодное и открытое место. В отдалении я могвидеть луч света, пробившийся из внешнего мира. Я стоял над главным входом впещеру.

Я вошел внутрь. Свет двигался передо мной. С содроганием ярезко остановился и увидел множество черепов, смотрящих на меня пустымиглазницами. Бесчисленные ряды сложенных черепов! Некоторые из них были такиедревние, что практически рассыпались в пыль.

Это было погребальное место, рассудил я. От людей,похороненных здесь, остались только мертвые головы, и я решил, что духи, еслизнать, как к ним обратиться, будут говорить через эти головы.

Я твердил себе, что нечего так глупо пугаться. В то жевремя, как ни странно, чувствовал, что теряю силу.

«Это отвар, который ты выпил, – прошептал я. –Сядь и отдохни».

Так я и поступил, откинувшись к стене слева от себя и глядяв пространство, заполненное масками смерти, скалящими на меня зубы.

Грубая свеча выкатилась у меня из руки, но не погасла. Онапокатилась в пыль, но, когда я попытался подхватить ее, у меня ничего не вышло.

Затем я медленно перевел взгляд вверх и увидел моюутраченную Жанет.

Она шла ко мне через помещение, наполненное черепами,продвигаясь медленно, словно не была реальной, а снилась мне.

«Но я не сплю», – громко произнес я.

Я увидел, как она кивнула и улыбнулась. А потом Жанетостановилась перед мерцающей маленькой свечкой.

На ней было то же самое розовое одеяние, что и в тот день,когда они сожгли ее. И тут, к неописуемому ужасу, я увидел, что шелк был поеденогнем и сквозь прорехи и лоскутья виднелась белая кожа. Длинные белокурыеволосы были обожжены и почернели на концах, а щеки испачканы пеплом, как иничем не прикрытые ноги и руки. И все же она была здесь, живая, она стоялавозле меня.

«Что же это, Жанет? – спросил я. – Что ты скажешьмне теперь?»

«А что скажешь мне ты, мой возлюбленный король? Япоследовала за тобой из великого круга на юге до самого Доннелейта. А тыпогубил меня».

«Не проклинай меня, светлый дух, – взмолился я и встална колени. – Дай мне то, что сможет помочь всем нам! Я искал тропу любви.Она оказалась тропой гибели».

Выражение ее лица переменилось: я увидел спервазамешательство, затем понимание.

Жанет перестала улыбаться и, взяв меня за руку, произнесласлова так, как будто они были нашей тайной.

«Будешь ли ты искать другой рай, мой повелитель? –спросила она. – Возведешь ли новый монумент, подобный тому, который тынавсегда оставил на равнине? Или предпочтешь создать танец, настолько простой играциозный, что все люди мира смогут исполнять его?»

«Такой танец, Жанет, я хотел бы придумать. И все нашисоплеменники составили бы один живой круг».

«И ты сочинишь песню настолько приятную, что ни однаженщина, ни один мужчина любого племени никогда не смогут сопротивляться ей?»

«Да, – подтвердил я. – И мы будем петь вечно».

Лицо ее осветилось, губы разомкнулись, а во взглядепромелькнуло легкое изумление. Она заговорила опять:

«Тогда пусть над тобой вечно висит проклятие, которое яналожила на тебя».

Я зарыдал.

Она жестом велела мне успокоиться и запастись терпением, азатем мягким, быстрым голосом Талтосов прочла не то поэму, не то песню:

Твой поиск проклят,

И путь твой долог,

И только начинается зима.

Лихие времена навеки канут,

И память потеряет смысл.

Но ты, когда она к тебе протянет руки,

Молящие о полном всепрощенье,

Увидев, что земля творит,

Не ужасайся, коль дожди

И ветер начнут ее терзать.

Взойдут посевы, развернутся листья,

Сухие ветки пышно зацветут,

Крапиву, что пыталась всех ожечь,

Затопчут сильные мужчины,

И танцы, круг и песня

Послужат нам ключом к воротам рая.

Всегда бывает так:

Чем власть пренебрегает,

То и приносит вечное блаженство.

Пещера погружалась в сумерки, маленькая свечка догорала…Махнув на прощание легким жестом руки, Жанет улыбнулась снова и исчезла совсем.

Казалось, что сказанные ею слова запечатлелись в моейпамяти, словно были вырублены на плоских камнях нашего круга. И я увидел их тами запомнил навечно, как только замерли последние отзвуки ее голоса.

Пещера оказалась в полной тьме. Я вскрикнул и принялсяползать в поисках свечи. Тщетно. Но, быстро вскочив на ноги, я увидел, чтомаяком мне служит огонек в крошечной хижине внизу – там, откуда я пришел.

Отирая глаза от слез, преисполненный любви к Жанет и ужаснойсмеси сладости и раскаяния, я поспешил в маленькую теплую комнатку и увидел тамрыжеволосую ведьму, лежавшую на подушках.

На один миг я увидел в ней Жанет! Но не кроткий дух,глядевший на меня любящими глазами и читавший стихи, обещавшие отпущениегрехов.

Это была обожженная, страдающая и умирающая женщина. Ееволосы лизали маленькие язычки пламени, кости тлели. Она выгибала спину вагонии, пытаясь дотянуться до меня. И когда я закричал, намереваясь выхватитьее из пламени, передо мной снова оказалась та же рыжеволосая ведьма, заманившаяменя в свою постель и заставившая выпить отвар…

Мертвая, бледная, навечно умиротворенная, с кровянымипятнами на задранных кверху юбках. Ее хижина – гробница, ее огонь – вечныйсвет.

Я осенил ее крестным знамением и выбежал из хижины.

Но в темном лесу я нигде не смог отыскать свою лошадь. Дослуха моего доносился лишь хохот маленьких людей.