«Сообщение воздушной разведки: 33 русских танка переправляются через Донец возле Сошенков. Приказ дивизии «Мертвая голова»: выделить отряд заграждения на восток.

Неприятельский плацдарм должен быть блокирован, дальнейшее продвижение врага приостановлено»{480}.

Надо отдать должное четкости и оперативности, с которой работали офицеры немецких штабов. Уже через час Хауссер направил сообщение командующему армией о появлении перед фронтом своего соединения новых русских танковых корпусов:

«Оценка врага. Сопротивление пехоты ослабевает. Введение в бой более крупных танковых соединений в полном составе из района Гостищево — Новые Лозы в западном направлении через Донец. Еще одно танковое соединение с северо–западного направления в бою против «Лейбштандарт» в районе Яковлево. Оба танковых соединения держатся наступательно. Необходимо считаться с появлением дальнейших полноценных танковых соединений. Активная деятельность нашей авиации. Вражеская авиация снова активизировалась»{481}.

Как следует из цитаты, противник параллельно со 2‑м гв. Ттк хотя и сдержанно, тем не менее отметил и успешные действия бригад 1‑й ТА. Немцы ожидали контрудар или нечто подобное, [523] тем не менее, когда он начался, эсэсовцы занервничали. Синхронные атаки русских танков против боевых групп всех трех дивизий сразу же после прорыва свидетельствовали о том, что, несмотря на отход пехоты, о крушении рубежей говорить не приходится. Подобный вариант развития событий русское командование явно просчитывало и сейчас пытается его реализовать. Это впечатление Хауссер изложил в итоговом донесении в армию:

«Противник планировал отразить наше нападение на своих глубокоэшелонированных позициях (многочисленные противотанковые заграждения, обширные минные поля, до мельчайших деталей организованное сопротивление пехоты, усиленное использование тяжелого оружия). После нашего прорыва сквозь эти позиции, оперативные танковые резервы используются для наступательной обороны. Они попытались (2‑й гв. тк) атаковать правый фланг корпуса, с тем чтобы прорвавшись на запад, отрезать ушедшие далеко на север наши передовые силы. Сравнительно крупные танковые силы атаковали наши передовые силы западнее Яковлево и западнее Лучки (северные) с западного направления»{482}.

Особенно обергруппенфюрера беспокоил левый фланг. В этом районе русская пехота и без того дралась очень упорно. Дивизии «Мертвая голова» вот уже почти двое суток не удавалось смять оборону их 375‑й сд. Появление сильного танкового соединения, наносящего удар под основание боевого клина его корпуса, явилось событием еще более неприятным. Нельзя было не отметить удачный выбор места для его ввода в бой. Хотя переброска более сотни боевых машин через реку была делом трудоемким и сложным, тем не менее этот маневр давал хорошую перспективу. Когда же поступило сообщение из дивизии «Мертвая голова» о том, что русские танки захватили колхоз «Смело к труду» (северный), тем самым перекрыли шоссе Белгород — Обоянь и пытаются прорваться к лесу Журавлиный, стало ясно, что начинают сбываться самые мрачные предположения: противник прорывался к «подбрюшью» корпуса.

Командование 2‑го тк СС со всей серьезностью отнеслось к действиям гвардейцев полковника A. C. Бурдейного и расценило их как серьезную угрозу своему правому флангу. И, судя по документам, противник считал ее таковой вплоть до отхода его сил на исходные позиции. Эта оценка была подкреплена и достаточно точными данными авиаразведки. В 24.00 штаб 2‑го тк СС передал следующие данные о боевом потенциале гвардейского соединения:

«Ожесточенное сопротивление врага [524] при овладении лесом севернее Смородино. В послеполуденные часы относительно крупные силы вражеских танков продвинулись в районе Новые Лозы и Рождественка через Донец на Смородино и в район южнее него. Численность сил, собранных в районе Новые Лозы, Крюково, Рождественка: 90 танков (по результатам авиаразведки — Т-34), 30 орудий, 4 батальона пехоты и 50 грузовиков с пехотой. Согласно радиоперехвату и опознанию войск (26‑я гвардейская танковая бригада — восточнее Редин) речь идет о 2‑м гвардейском танковом корпусе. Противнику удалось продвинуться до Смородино и дефиле западнее Сошенков»{483}.

Экипаж самолета–разведчика пересчитал абсолютно все «тридцатьчетверки» и орудия ПТО, находившиеся в тот момент в строю. Гвардейцам удалось надежно замаскировать лишь легкие танки и подразделения обеспечения.

Пытаясь блокировать прорыв, командир дивизии «Мертвая голова» бригаденфюрер Г. Прис выдвинул против атакующих бригад Тацинского корпуса заслон из противотанковой артиллерии, а командиру танкового полка штурмбаннфюреру Кинстману отдал приказ немедленно предпринять контратаку силами полка с целью блокировать дальнейшее движение через трассу Белгород — Курск. Сюда же перенацеливалась и часть авиации, поддерживавшей корпус СС. К сожалению, помощь врагу в отражении контратаки оказали и летчики нашего 1‑го штурмового авиакорпуса. В 19.00, в разгар боя, 10 Ил‑2 провели штурмовку боевых порядков наступающих батальонов 2‑го гв. Ттк. Это был первый, но далеко не последний случай, когда наши сухопутные части подвергались ударам собственной авиации. Подобные инциденты фиксировались по всему фронту, но особенно много их было на прохоровском направлении и непосредственно под Прохоровкой. Причина этого — высокая концентрация подвижных соединений в этом районе и неотлаженное взаимодействие штабов родов войск.

К 20.00 передовые подразделения левого крыла гвардейского корпуса сумели продвинуться от района развертывания на 7 км. Выйдя к трассе Белгород — Обоянь, они перекрыли ее и вели тяжелый бой с противником в полуокружении. В 20.00 A. C. Бурдейный доносил:

«Ватутину, Штевневу.

Танки вышли на рубеж: Смородино, Каменский, переехали огнем дорогу Курск — Белгород. Авиация противника непрерывно бомбит боевые порядки корпуса и переправу.

Оставлять танки без пехоты нельзя. [525]

Прошу подбросить пехоты для закрепления на достигнутом рубеже»{484}.

Однако командование фронта в этот момент помочь ему было не в силах. На правом фланге эсэсовцы сумели отбить все попытки гвардейцев овладеть Смородином. Танковый полк подполковника М. Т. Шевченко и бригада подполковника С. М. Булыгина приостановили атаки и вели огневой бой с места. К этому времени в штаб корпуса поступила информация, что дивизия «Дас Райх» смяла оборону 5‑го гв. Стк и ведет бой в районе Беленихина. Стало ясно: дальнейшие атаки опасны для корпуса. В 20.20 комбриг получил приказ по радио с пометкой «Молния»:

«Нестерову. 26‑й гв, тбр. Закрепиться на достигнутом рубеже. Занять круговую оборону. Бурдейный. Лаврентьев»{485}.

Через час активность противника заметно усилилась. Перешедшие в контратаку группы танков противника нанесли сильные удары по флангам, пытаясь взять в кольцо 1/26‑й гв. тбр у шоссейной дороги. Под напором превосходящего противника через час боя подразделения бригады С. К. Нестерова начали медленно отходить на восток. Не было достигнуто желаемых результатов и у Смородина. Наступали сумерки, поэтому встал вопрос о дальнейших действиях: или прочно закрепить за собой захваченную территорию, или отходить за реку. Для создания прочной обороны по всему фронту корпуса на западном берегу пехоты было недостаточно, кроме того, существовала опасность блокирования корпуса противником, если его авиации удастся уничтожить мосты на реке. В полночь, доложив результаты боя в штаб фронта, A. C. Бурдейный получил добро на отход за реку, после чего отдал приказ: вывести технику и личный состав на восточный берег: