державами. Барбарийские войны стали первым этапом в череде событий, которые завершились завоеванием Алжира Францией в 1830 году. Среди главных действующих лиц была семья Бакри, еврейские финансисты, действовавшие из Алжира; помимо финансирования дея, Бакри торговали в направлении Ливорно и поддерживали тесные коммерческие связи с единоверцами на британских базах в Гибралтаре и на Минорке. Их влияние при дворе дея тем более удивительно, что американские наблюдатели признавали, что с евреями в Алжире обращались плохо. Но деи понимал, что может использовать еврейских банкиров в качестве посредников в своих сделках с европейцами, и они были полностью в его власти. Алжирский деи казнил Давида Коэна Бакри в 1811 году, после того как конкурирующий еврейский лидер Давид Дюран, чьи предки прибыли с Майорки после погромов 1391 года, безжалостно обвинил его в измене. Дюран надеялся занять почетное место Бакри, но вскоре его постигла та же участь.

Таким образом, небольшая элита еврейских семей оставалась близка к дею, время от времени вызывая враждебные комментарии со стороны таких деятелей, как американский консул в Тунисе Уильям Итон.21 В 1805 году Итон обратился с воззванием к жителям Триполи, сообщив им, что американцы оказали поддержку сопернику, претендующему на пост башау. Он умолял их понять, что американцы - это "люди всех наций, всех языков и всех вероисповеданий", живущие "на самых крайних пределах Запада". Нынешний башау Юсуф Караманли, по его словам, был "подлым и лживым предателем, командующий флотом которого - пьяный ренегат, а главный советник - хваткий еврей". Командующий флотом, Мурад Рейс, был ярым антиамериканцем; он прибыл в Алжир под именем Питера Лайсла, шотландца, увлекавшегося спиртным, обратился в христианство и женился на дочери башау, не отказавшись, однако, от крепких напитков.22 "Будьте уверены, - писал Итон, - что Бог американцев и магометан один и тот же; единый истинный и всемогущий Бог".23 Тунис и его соседи показались ему непроницаемым миром. Однако в одном смысле он был просветительским. Он усомнился в справедливости рабства, увидев белых и черных рабов, которыми изобиловала мусульманская Северная Африка:

Угрызения совести охватывают всю мою душу, когда я думаю о том, что это всего лишь копия того самого варварства, которое я видел в своей родной стране. И все же мы хвастаемся свободой и естественной справедливостью.24

Итон отметил, что в Тунисе, как и в Алжире, были еврейские купцы, которые, похоже, доминировали в торговле. Он описал еврейскую торговую компанию "Джорната", которая платила бею Туниса 60 000 пиастров в год и имела "фабрику", или склад, в Ливорно. Он утверждал, что из Туниса ежегодно вывозилось 250 000 шкур, а также огромное количество воска. Кроме того, в Европу отправлялись масло, пшеница, ячмень, бобы, финики, соль и скот (включая лошадей); в то время как война между Францией и Англией была в самом разгаре, рагузанцы выступали в роли перевозчиков, пользуясь особым статусом Дубровника в последние годы его существования в качестве данника Возвышенной Порты. Тем временем на тунисских базарах царила жажда именно тех товаров, которые американцы могли привезти в Северную Африку: "муслины, ткани, тонкие ткани, железо, кофе, сахар, перец и специи всех видов, свечи из отбеленного воска, кохинея, сушеная рыба и пиломатериалы". Он предсказывал, что в Тунисе они будут стоить в три раза дороже, чем в Соединенных Штатах.25 Его комментарии показывают, что он имел в виду не только прямую торговлю между Соединенными Штатами и Северной Африкой, но и роль в транспортной торговле Средиземноморья и Атлантики. Его рассказ подтверждает отсутствие обрабатывающей промышленности в Тунисе, Алжире и Триполи; даже свечи приходилось импортировать, несмотря на экспорт огромного количества воска. Однако нехватка качественной древесины в Северной Африке оставалась серьезной проблемой, особенно для государств, которые запускали собственные пиратские флотилии. В какой-то степени эта проблема решалась покупкой или захватом иностранных кораблей, но с конца XVII века под давлением Великобритании и Голландии барбарийские флоты стали сокращаться; к 1800 году каждому государству повезло, если оно смогло мобилизовать десяток корсарских кораблей. К торговле в Северной Африке можно было добавить торговлю в других уголках Средиземноморья, которая была возможна только в то время, когда Соединенные Штаты жили в мире с барбарийскими владениями. Томас Джефферсон зафиксировал значительный экспорт американской пшеницы и муки в Средиземноморье, а также риса и маринованной или сушеной рыбы, достаточный для обеспечения грузом до 100 судов в год; но "для наших купцов было очевидно, что их приключения в этом море будут подвержены грабежам со стороны пиратских государств на побережье Барбары".26

 

III

 

С момента обретения независимости Соединенные Штаты пытались решить проблему барбарийских корсаров. В мае 1784 года Конгресс санкционировал переговоры с барбарийскими государствами. Марокканский султан стал первым правителем, признавшим независимость Соединенных Штатов. В период с 1786 по 1797 год американцы подписали соглашения с Марокко, Алжиром, Триполи и Тунисом. В соглашении с Алжиром от декабря 1794 года Соединенные Штаты обещали дею 642 500 долларов сразу и военно-морские товары каждый год на сумму 21 600 долларов, включая порох и дробь, сосновые мачты и дубовые доски; они также подарили ему золотой чайный сервиз. Это было заметным изменением по сравнению с условиями, которые первоначально требовал дей: 2 247 000 долларов наличными и два фрегата с корпусами, обшитыми медью. Тем не менее, трудности продолжились, когда дей пожаловался, что причитающиеся ему деньги не пришли, и пришлось предложить ему новый подарок - "новый американский корабль на 20 пушек, который должен ходить очень быстро, чтобы быть подаренным его дочери" - но дей успешно потребовал взамен 36-пушечный корабль.27 Североафриканские правители постоянно попрекали американцев и европейцев за низкое качество и недостаточное количество товаров, которые они должны были получить. Христианские державы действительно шли на уступки, поскольку рассматривали эти требования не иначе как неприкрытый грабеж.

В 1800 году "Джордж Вашингтон", громоздкий американский корабль, переделанный из ост-индского торгового судна, прибыл в гавань Алжира с подарками, ожидаемыми местным правителем, а также сахаром, кофе и сельдью. После обычных жалоб на задержку американских подарков, дей в резкой форме потребовал, чтобы капитан отплыл в Константинополь с алжирским посланником; капитан почувствовал себя слишком запуганным, чтобы отказаться. Его странный груз описывают как "Ноев ковчег": в него входили не только лошади, крупный рогатый скот и 150 овец, но и четыре льва, четыре тигра, четыре антилопы и двенадцать попугаев, а также 100 чернокожих рабов, которых отправляли османскому султану в качестве дани, и посольская свита из такого же количества людей. Капитану было приказано поднимать алжирский флаг, но вскоре он вернулся к флагу