***

Сначала появились звуки: это часы, это ветер, что-то потрескивает… и кто-тодышит. Затем возникли запахи: натёртый паркет, обугленные дрова, раскалённые камни, сандал. Потом вернулись ощущения: под боком перина, под щекой подушка, к спине прильнул нагретый воск.

Эйра открыла глаза и прищурилась: пламя слишком яркое.

– Камин? Летом? – Голос чужой, деревянный.

– Сейчас осень, Эйра. Последние деньки. Через месяц новый год.

Адэр… На плечо легла ладонь, съехала по руке до локтя.

– Почему вы в моей постели?

– Я охраняю твой сон.

– Я сплю, – прошептала Эйра.

Ладонь поднырнула под локоть, заскользила по животу.

– Где была так долго?

Эйра легла на спину. Глаза в потолок. Всё внимание на руке: горячей, уверенной, настойчивой.

– Я заблудилась.

– Ты молчала почти полгода.

– Я искала дорогу.

Ладонь с живота перекочевала на грудь, переместилась на подбородок. Пальцы прикоснулись к губам.

– Ты ничего не помнишь? Не помнишь, как ходила по замку?

Эйра повернула голову. Боже… этот взгляд. Как называется взгляд, от которогоноет тело и выгибается поясница?

– Оденьтесь.

Адэр поднялся, взял с кушетки брюки:

– Рубашку тоже?

– Да, пожалуйста.

Он одевался, глядя на Эйру, а она не могла отвернуться. Понимала, что нельзя смотреть в упор, но продолжала наблюдать, как Адэр застёгивает ширинку, надевает рубашку, заправляет её в брюки, обувается. Как проводитрастопыренными пальцами по волосам.

– Мне уйти?

– Нет.

Адэр придвинул кушетку к кровати. Опустился на сиденье:

– Не переживай. Я не позволял себе ничего лишнего. Сначала спал на кушетке. Потом стало холодно. Тебе холодно. Я укрывал тебя одеялами, но ты продолжаладрожать. И я… стал проводить ночи в твоей постели. Обнимал тебя, целовал в затылок. Только в затылок. Честное королевское.

Эйра попыталась сесть и завалилась на подушку:

– Я точно ходила?

Смех Адэра был заразительным, счастливым.

– Точно.

– Мне надо в ванную.

– Я помогу.

Эйра выдавила улыбку:

– Общая постель нас сблизила, но не настолько.

Адэр выглянул в гостиную, позвал Кенеш и велел Мебо сообщить Муну, что Эйрапришла в себя.

Талаш и Луга замерли на пороге. Старуха засуетилась: включила ночник, досталаиз-под кровати домашние туфли, погрозила кулаком охранителям: «Уйдите, бесстыдники!» И вдруг навалилась на Эйру, уткнулась лицом ей в плечо:

– Ты ж моя звёздочка. Ты мой нежный ветерок.

– Я здесь, здесь, – говорила она, поглаживая Кенеш по спине. – Прости, чтонапугала.

Старуха помогла Эйре подняться, одёрнула подол её ночной сорочки, подхватилапод руку.

Каждый шаг давался с трудом: мышцы тряслись, ноги подгибались, перед глазамичёрные круги. Но почему? Она ходила! Куда сейчас делись силы?

Войдя в ванную, включила воду. Усевшись на коробку для белья, посмотрела наКенеш:

– Притворись, что тебя здесь нет.

Прижала ладони к лицу и разрыдалась. Главное, не думать о причине слёз. Не надо. Станет только хуже. Просто плакать и не думать.

В двери постучались.

– Эйра, доченька.

– Мун... Боже… Хочу увидеть.

Кенеш впустили старика в комнату.

Он сгрёб Эйру в охапку:

– Жива. Слава Богу! Жива.

– Жива.

– Больше никогда так не делай.

Она обвила шею Муна руками. Поцеловала в дряблую щёку:

– Люблю. Сильно-сильно.

Не раздеваясь, забралась в душевую кабинку и встала под струи воды.

Адэр здесь, не предал, не бросил. Но струна лопнула. Осталась одна – тонкая, ломкая, хрупкая. Сердце уже не видит разницы между потерей и разлукой, между разрывом и нелепой ссорой. Сердце ослепло от страха. Сердцу нужен помощник. Разум. Разум – друг и обманщик. Пусть лжёт напропалую, лишь бы сердцу былохорошо. Чувства – враги. Их не обманешь. Значит, чувства надо отключить. Но как? Исчезнут чувства – исчезнет смысл жизни. Жить как амёба или умереть? И как умереть? Дождаться смерти или опередить?

Эйра воздела глаза к потолку. Что делать? Подскажи…

Кенеш выставила Муна за двери. Стянула с Эйры мокрую рубашку.

– Посмотри, на спине надписи есть?

– Чёрные-пречёрные, и бегут быстро-пребыстро, – ответила старуха и сталапросушивать волосы полотенцем. – Это хорошо?

Эйра пожала плечами. Письмена торопятся. Это хорошо или плохо? Наверное, плохо. Когда человек знает, что скоро умрёт, – старается закончить все дела. Память и знания морун спешат выплеснуться на поясницу. А толку? Она не приняла обет безбрачия, не приняла сан. Вместо того чтобы посвятить себя своей вере и народу, стирает земли и убивает людей.

Эйра окинула ванную взглядом. На крючках два махровых халата. На раковине бритвенные принадлежности. На полке полотенца в две стопки.

– Он живёт со мной?

Кенеш кивнула:

– С первого дня.

– Я правда ходила?

– Ходила, ела, смотрела в окно, гуляла.

Эйра повернулась к зеркалу. Глаза чёрные. Он жил с ней полгода и не воспользовался её слабостью?

– У него были женщины?

– В замке – не замечала, – ответила Кенеш. – Он часто уезжал. Приезжал сердитый. Наверное, не было.

Эйра замоталась в халат, вернулась в спальню. Старики удалились, понимая, чтоони лишние.

Адэр поворошил в камине угли. Глядя на пламя, спросил:

– Мне уйти?

– Был шторм?

– Хуже. Море взбесилось.

– Сколько погибло людей?

– Много.

– Сколько?

– Почти семнадцать тысяч.

Эйра опустилась на край кровати, вцепилась в одеяло:

– Семнадцать тысяч… семнадцать…

Адэр обернулся:

– Об этом обязательно говорить сейчас?

– Мои охранители живы. Это хорошо.

– Эйра…

– Альхара?

– Жив, здоров, уже в Ракшаде.

– Ваша сестра? Она была в городе развлечений вместе…

– Элайна в порядке, – перебил Адэр. – Эйра, послушай…