Но вполне вероятно, что визит польского посла Сапеги совпал с убийством Ивана Грозного совсем не случайным образом. Все это время он находился в Москве, отслеживал события. Боярам он указал, что его полномочия выписаны к прежнему государю, теперь ему нужны новые инструкции от короля. Дождавшись их, получил аудиенцию у Федора Ивановича 22 июня и с ходу принялся запугивать его. «По секрету» сообщил, что турецкий султан собирается напасть на Россию, забрать Казань и Астрахань. Но и договор с Речью Посполитой объявил аннулированным. Указывал, что он заключался с Иваном Грозным, а теперь нужно заключать новый. В результате вместо 10 лет перемирие было подписано только на 10 месяцев.

Переговоры продолжились и в Речи Посполитой, и в Москве. Баторий и паны нагло давили на царских дипломатов. Стращали турками, крымцами, шведами. А перемирие соглашались заключить «из снисхождения», если царь «возвратит» им Псков, Великие Луки, Новгород, Смоленск, Северскую землю. Баторий угрожал: «Отец Федоров не хотел меня узнать, но узнал, сыну будет то же». Получив отказ, король начал готовиться к войне. Деньги на нее выделил римский папа Сикст V — 25 тыс. золотых скуди в месяц. Но уже на грани разрыва отношений паны вдруг согласились, что так и быть, войны можно избежать, заключить даже «вечный мир», но только на условиях… объединения двух держав. Если первым умрет Баторий, пусть общим королем станет Федор Иванович, а если первым уйдет из жизни Федор — его царство примет Баторий.

Автором или соавтором плана был все тот же Антонио Поссевино. В данное время он то и дело появлялся в Польше, осуществлял связи между королем и Ватиканом [812]. А суть плана просчитать не так уж трудно. Если даже допустить, что Федору Ивановичу после подписания такого договора позволили бы пережить короля, в Россию хлынули бы католики, иезуиты, шляхетские «свободы». Но заговорщиков, обеспечивших цареубийство, в верхушке власти уже не было, они проиграли. А Федора враги нашей страны очень недооценили. Сами себя загипнотизировали собственными сплетнями, что новый царь «едва дышит и бездетен, умеет только молиться» [812].

Шведский король вообще выразился: «Русские на своем языке называют его “durak”» [813]. Но какие русские могли так злословить о своем царе, Помазаннике Божьем? Изменники, чужеземные подпевалы. Точно так же очередной перебежчик, Михаил Головин, переметнувшийся к Баторию, льстиво заверял его в «малоумии» государя. Но духовный склад человека, его молитвенное подвижничество, могут представляться «малоумием» только маловерующим, не способным этого понять. Федор Иванович был достойным воспитанником своего отца и стал настоящим, а вовсе не номинальным царем. Даже Горсей впоследствии признавал, что «царь говорил мало, но держал себя хорошо».

Если он недостаточно разбирался в бюрократических, финансовых вопросах и не вникал в текущие дела, передоверив их Годунову и другим лицам, то политику страны определял сам государь. Нанести ущерб царству и Вере он не позволил бы ни за что. Все попытки Батория и его советников запугать Федора, обхитрить гибельными проектами, провалились. А воевать всерьез Речь Посполитая не могла и не желала. В прошлом столкновении ей досталось слишком крепко.

Но рушились одни планы наступления на Россию — в Ватикане сразу рождались другие. Вернулись к замыслу, который уже пробовали осуществить на прошлых королевских выборах в Речи Посполитой. Чтобы сокрушить русских, объединить Польшу и Литву еще и со Швецией. Полководец-инвалид Баторий в таком раскладе получался лишним, и в 1586 г. он умер. Причина смерти — яд [814]. На следующих выборах корона досталась сыну шведского короля Юхана, Сигизмунду III. О том, какие силы обеспечили его избрание, мы можем судить по известным фактам. Главным советником нового короля стал ненавистник России иезуит Петр Скарга. Тут как тут очутился и Поссевино [814]. Он помог Сигизмунду III жениться на внучке германского императора и сам устроился духовником королевы.

Новый король целиком попал под влияние Ватикана, через него пошло внедрение унии в Речи Посполитой. А его отца Юхана III возникший альянс настолько окрылил, что ему не терпелось воевать. Он заключил тайный союз с крымским ханом и в 1590 г. первым открыл боевые действия. Но показала полную силу русская армия, созданная Иваном Грозным. Поход возглавил сам Федор Иванович, дворцовым воеводой при нем состоял двоюродный брат по материнской линии, боярин Федор Никитич Романов. Многочисленные полки легко разметали шведов, вернули захваченные ими русские города Ивангород, Ям, Копорье, Корелу, осадили Нарву.

В 1591 г. неожиданный массированный удар нанес крымский хан Газы Гирей, прорвался к Москве. Но под стенами столицы, опять под общим руководством Федора Ивановича, молившегося в походном храме перед Донской иконой Божьей Матери, враг понес такое поражение, что это был последний крымский поход на Москву. Русские готовы были снова наступать на Прибалтику. Но в Стокгольме умер Юхан. Сигизмунд III стал королем и Речи Посполитой, и Швеции. Против России вставала огромная сверхдержава. Войны с ней царское правительство решило избежать. Заключило мир. Удержало отбитые русские города, а Нарву возвратило в обмен на разрешение свободной торговли через шведские владения (порт Невское Устье, построенный Иваном Грозным, имелся — как раз на месте будущего Санкт-Петербурга. Можно было и без Нарвы торговать).

Ватикан пробовал и напрямую воздействовать на Федора Ивановича. Папа Климент VIII направил к нему своего посланца Комулео. Манил его такими же предложениями, как его отца и деда, — заключить союз с Римом и германским императором, воевать против Турции. За это, как обычно, обещали отдать Константинополь, даже поучали, что присоединение «единоплеменных и единоверных» славянских народов Балкан — не только право, но и «прямое назначение» России [816]. Конечно же, это должно было сочетаться с унией. Но и ответ Федора Ивановича был таким же, как у деда и отца. Соблазны он отверг. Вместо войны на Балканах налаживал связи с Греческой Церковью, и результатом стало учреждение Московского Патриаршества. Инициатором выступил лично царь, во время визита в Москву Вселенского Патриарха Иеремии в 1589 г. он рукоположил в патриарший сан святителя Иова, в 1590 и 1593 гг. этот акт был подтвержден на Константинопольских соборах.

Замыслы Федора Ивановича, к которому враги России относились настолько пренебрежительно, воплощались в жизнь, а их собственные — обваливались. Внедрение унии вызвало в Речи Посполитой массовые восстания казаков, крестьян, мятежи в городах, воевать против русских она оказалась не способной. Католическая политика Сигизмунда возмутила и шведских лютеран. В отсутствие короля в Стокгольме правил регент, его дядя Карл. В 1597 г. риксдаг предоставил ему неограниченные полномочия. Он арестовал или изгнал сторонников Сигизмунда, а позже принял королевский титул. «Сверхдержава»