— Они не понимают, — продолжала она. — Они не понимают! Я могу перебудить всех, кто способен проснуться, всех, в ком теплится хотя бы искра надежды, но что мне делать с теми, кто не просто не хочет просыпаться, а сам старается поглубже заснуть?..

— Мелисса!.. — Димеону, всё это время сдерживавшую эмоции, вспышка гнева верховной жрицы, наконец, вывела из равновесия, и девочка в слезах бросилась к ней на грудь.

— Димеона...

Мелисса привычным движением обняла ученицу за плечи и, поцеловав в макушку, стала гладить по волосам, глядя куда-то поверх её головы. Мысли её, казалось, были далеко.

— Раньше мы всё таились, — продолжала она свою исповедь. — Шушуканье по углам, тайное знание... И пробудившихся было намного больше, нежели сейчас. Сейчас мы уже кричим прямым текстом о том, что можно либо идти вперёд, несмотря ни на что, либо бестолково топтаться на месте всю жизнь, надеясь, что тебя не утащит назад... И что же? «Идти вперёд» для них значит «истреблять диких людей», «катиться назад» — это если тебя самого истребляют, а чего-то другого они не знают и не хотят знать. Мы можем дать им что угодно — безопасность, заботу, образование, семью, наконец — это сложно, но у нас пока что хватает ресурсов — но оказывается, что никому-то это не надо. Что им надо — так это покрасоваться и напустить пыли в глаза, потоптать других да добиться того, чтоб тебя самого не топтали в ответ... И эти люди хотят, чтоб Фериссия о них позаботилась? Ну уж нет!..

Димеона пригрелась на груди у наставницы и потихоньку затихла, лишь иногда ещё шмыгала носом. Жрица продолжала рассеянно гладить её по волосам, иногда пальцами оправляя отдельные прядки. Взгляд её был по-прежнему устремлён вдаль, через стены, гораздо дальше земных пределов.

— Мы думали, что невежество — это незнание, — продолжала она. — Что стоит дать невежеству знания, как оно сразу же прекратит быть невежеством, поднявшись на ступень выше... И что в итоге? Мы теперь имеем невежество, вооружённое знанием, которое по-прежнему тупо, но в сто раз опаснее, и теперь оно, возомнивши себя пупом земли, — как иначе? — устремляется... СТОП!

***

От этого окрика всё замерло: и я, и прижавшаяся к наставнице Димеона, и, казалось, сам воздух в храме. Лишь огненно-жёлтый взгляд верховной жрицы резал пространство, устремлённый через весь зал к чему-то, чего я не видел. На лице женщины снова был гнев.

— Биске, — прошипела Мелисса, деликатно, но твёрдо отстраняя от себя ученицу. — Ты не сделаешь того, что ты собирался сделать. Вместо этого ты войдёшь сюда и предстанешь перед Фериссией. Я бы на твоём месте уже сейчас начинала молиться в надежде, что Её суд окажется милосердным.

Послышалось какое-то неразборчивое мычание, и этим всё ограничилось. Желтоглазая жрица сделала несколько долгих шагов к источнику звука, при этом как бы мимоходом оттолкнув меня с места, где я стоял, в нишу в одной из стен Храма.

— Биске, — повторила она. — Я не стану звать дважды. Если ты выйдешь сейчас, Фериссия может быть к тебе милосердна, а может, и нет. Если ты не выйдешь сейчас, ты умрёшь как не явившийся по Её зову. Если ты попробуешь убежать, ты умрёшь как скрывающийся от лика Её. Если ты попытаешься соврать или спрятать то, что держишь в руках, ты умрёшь как лжесвидетельствующий пред Храмом. Как видишь, выбор у тебя небольшой, но всё зависит, в конце концов, от тебя.

Я повернул голову туда, куда смотрела Мелисса. В залу входил молодой паренёк, почти мальчишка. В руке он держал нечто вроде маленькой флейты. Лицо парня было белым, как снег, руки тряслись, неплотно сомкнутые губы дрожали.

— Простите меня, госпожа, я лишь только... — бессвязно забормотал он, поймав на себе взгляд жрицы. — Всего лишь...

— Стой там, где стоишь, — прервала его Мелисса. — Я вовсе не говорила, что тебе позволено шляться по всему святилищу.

Паренёк вздрогнул и замер на месте. Желтоглазая женщина сама подошла к нему и остановилась напротив, повернув его голову за подбородок лицом к себе, когда тот попробовал отвести глаза.

— Бис-с-ске, — прошипела она, изучая мальчишку пристальным взглядом, — тот дрожал, как осиновый лист. — Странное же место ты выбрал, чтобы гулять, да ещё — среди ночи, не правда ли?

Секунду Биске тупо глядел на неё. Потом в глазах у него вспыхнул проблеск надежды.

— Гулять? — деревянным голосом повторил он. — Да, я только...

— Не собираешься ли ты мне соврать? — быстро спросила Мелисса.

— Я? Нет! — почти выкрикнул бедный мальчик. — Госпожа, нет!

— Хорошо, — жрица, наконец, выпустила его подбородок и отступила на шаг. — В таком случае, как вышло так, что ты оказался в Храме, да ещё возле самой Святая святых?

На этот раз визитёр молчал долго. Оглянувшись на Димеону, я с удивлением увидел, что та уже полностью оправилась от испуга и теперь стояла рядом со мной. На лице её была та же недружелюбно-бесстрастная маска, что и у старшей жрицы. «Профессиональное это у них, что ли?..» — подумал я.

— Мы слушаем, — перехватив мой взгляд и дёрнув нетерпеливо головой, произнесла девушка. Голоса этого я, признаться, не знал.

— Я... — глаза парня отчаянно бегали. — Это Суг! Точно вам говорю, это Суг! Это он послал меня в Храм, это...

— Прямо так и послал? — спросила Мелисса.

На секунду Биске задумался, потом его взгляд угас.

— Нет, госпожа, —