Спецэффект — взметнувшееся вдруг пламя и прошедший по комнате ветер — отнюдь не был значительным, но старый вождь всё же вздрогнул. Не подпрыгнул, но вздрогнул.

— Ну... Если ты говоришь...

— Мы встретимся через два часа под утёсом, — сказала Мелисса. — Надеюсь, твоим людям хватит этого времени, чтобы занять укрепления?

— Через два часа под утёсом? — Сигаул выглядел совсем бледным, не решаясь более спорить. — В таком случае нам придётся... Мы справимся, — сказал он. — Я надеюсь, твои жрецы... Э-э-э...

— Спроси Сая, — сказала жрица. — Он знает, кого вы можете взять.

— Сая? Конечно, — седой воин стоял уже возле самых дверей. — В таком случае я... Э-э-э... Да святится Фериссия!

— Пусть Фериссия освещает твой путь, — жрица села к столу, установленному в углу, и опустила голову на сложенные одна на другую руки.

Шли минуты. Было тихо, лишь огонь потрескивал в лампах.

— Жива, — произнесла, наконец, Мелисса негромко. — Опять жива? Странно...

Она распрямилась и вздохнула глубоко-глубоко.

— Выходите уже, — произнесла она равнодушно. — Теперь он правда ушёл.

***

Димеона выпрямилась в полный рост, я последовал её примеру. Мы стояли в узком проходе между непонятным сооружением религиозного назначения и стеной, продолжавшей казаться глухой даже после того, как я пролез сквозь неё.

— Это... Старый храм, — Мелисса сидела, по-прежнему не поворачивая головы в нашу сторону, и интонации её снова были усталыми. — В том, что мы вырастили два года назад, ходов куда больше, зато этот достаточно лёгок, чтобы его можно было переносить... Разбирать и переносить...

Сооружение не выглядело мобильным, но жрице, конечно же, было виднее. Димеона подошла к наставнице и, не заставляя себя ждать, опустилась перед ней на колени. Ладони её оказались сложены в незнакомом, но явно почтительном жесте.

— Мелисса, прости меня, я была неправа, — произнесла она тихо. — Я была неправа всё это время, и лишь теперь понимаю это.

Голова старшей женщины медленно повернулась. Какое-то время ученица с наставницей смотрели друг другу в глаза.

— Теперь ты поняла, — произнесла жрица медленно. Это была констатация факта. — В таком случае, прости и ты меня тоже: наверняка были способы лучше, но у меня, как всегда, не хватает ни рук, ни времени... Катастрофически не хватает времени, вот в чём дело.

Она медленно поднялась — очень медленно, с едва различимым кряхтением — и, обойдя вокруг девочки, остановилась напротив одного из плакатов, которыми были увешаны стены. Мне не было видно, что именно было изображено на нём. Те полотна, которые были доступны моему взору, представляли собой сплетения ничем не связанных друг с другом линий — штрихи не складывались в целостные образы, сколько я ни старался понять, что именно было изображено. Димеона продолжала сидеть на земляном полу, а её наставница так и стояла напротив картины и молча глядела на сокрытое от моих глаз изображение. Плечи женщины были опущены, дышала она тяжело. Четверть часа назад полная уверенности и силы, сейчас она казалась едва ли не старухой. «Чёрт возьми, сколько же ей на самом деле лет?..» — в который раз спросил себя я.

— Для тебя это имеет какое-либо значение? — тихим голосом осведомилась жрица. — Разве ты измеряешь собственные успехи количеством прожитых лет?

Я промолчал. Мелисса, не отрывая взгляда от картины, снова вздохнула.

— Самое страшное, что мы победим, — сказала она.

Димеона, наконец, поднялась, и теперь стояла у неё за плечом. Они были практически одного роста, наставница и ученица. Старшая женщина даже казалась немного ниже — возможно, из-за сутулости, да ещё потому, что девчонка была намного стройнее. Взгляды обеих жриц оставались прикованными к картине.

— Это нарисовал Левизан, когда тебя уже с нами не было, — произнесла хозяйка храма, словно бы продолжая прерванный ранее разговор. — Нарисовал это, а через три дня умер. Лемат хотел забрать картину себе, но я настояла на том, чтоб её отдали Храму, ибо в ней содержится сила.

Губ женщины коснулась призрачная усмешка.

— Я соврала, — сказала она. — Силы в ней нет никакой, просто мне кажется, что она адресована именно мне, что на ней изображена я и что старик сказал мне через неё куда больше, чем я была бы готова услышать. Мне кажется... — она облизала тонкие сухие губы и вновь замолчала надолго. — Мы победим.

Димеона осторожно положила руку ей на плечо.

— Ты сделала что могла, — сказала она убедительно. — Ведь ты отозвала лучших воинов...

Мелисса обернулась так резко, словно слова ученицы ударили её по лицу.

— А толку?! — закричала она. — Что толку, если они теперь верят — если все они теперь верят в нашу победу? Если это — именно то, что им слышится в моих речах и молитвах? Если это — единственное, к чему все они теперь устремились? Что мне делать теперь, когда одному идиоту с мечом на смену сразу приходят два других идиота с мечами вдвое длиннее? Мне что, идти к дикарям и учить их защите от магии леса, чтобы завтра они перебили моих людей, а сама я закончила так, как едва не закончила моя ученица?!

Девочка стояла побелевшая, но гнев наставницы утих столь же внезапно, как и вспыхнул, сменившись маской бессилия.