Зверь по имени Пес Жабодав полагал, что она утратила свою силу. Если это правда, значит есть на свете справедливость, да еще какая! И до чего же хочется поверить! Но Хромой не смел. Надо убедиться, увидеть собственными глазами. Мало ли что говорит Жабодав; у него свои интересы. А она невероятно ловка и коварна – не было ей равных среди людей за всю историю человечества.

Он уже пытался обезоружить ее собственноручно – и своим нынешним плачевным состоянием обязан именно этой ошибке.

Отшвыривая плечами солдат, сквозь ворота пронесся Пес Жабодав. С его шкуры летели брызги крови. Он успел обзавестись четвертой ногой, искусственной, как у напарника. Зверь тоже остановился и вперился в дорогу.

Изнуренные лесные воины попадали, кто где стоял, и мигом уснули. Мощная невидимая сила влекла Хромого вперед, он не выказывал намерения нянчиться со своими последователями.

Едва переставляя ноги, приблизился шаман, взмолился к Хромому, попытался ему объяснить, что жалкая человеческая плоть не выдержит заданного столь могучим колдуном темпа.

Медленно повернулась голова, лицо мертвеца презрительно скривилось.

– Кто не выдержит – сдохнет, – прошептал Хромой.

Он дал знак людям посадить его верхом на зверя. И двинулся вперед, влекомый безумной жаждой мести.

Люди, за которыми мы гнались, не старались запутать следы. Должно быть, не видели в этом необходимости. Да Ворон и так знал, куда направляется парень, который ему нужен. К черту на кулички, на южный край мира, в медвежью дыру под названием Хатовар.

Я тоже был знаком с этим парнем, с Костоправом. Черный Отряд, с которым он пришел в Курганье, доставил мне немало проблем. Правда, никто из этих людей не стремился причинить мне зло.

Из крутого теста слеплены ребята. Не очень-то мне хотелось их догнать, если честно.

Путь наш был долог, и мало-помалу мой спутник просыхал, все больше делался похож на прежнего Ворона. В смысле, не на того Грая, которым он был, когда мы познакомились, а на себя настоящего, на тертого калача, на хищника, с которым шутки плохи. Ворон решил, что у него теперь есть дело – и с этого момента я ни разу не видел его поддавшим.

По утрам, прежде чем сесть на коней, и вечерами, на бивуаке, мы непременно упражнялись. И хотя Ворон был еще совсем слаб, одолеть его мне удавалось с превеликим трудом. А едва он малость окреп, у меня остались шансы на победу разве что в беге наперегонки да в метании камней на дальность.

У него никак не заживало бедро.

Мы ни разу не ночевали на постоялом дворе или в сельском доме. Похоже, Ворон твердо решил не поддаваться соблазнам.

Того, кто лицезрел Башню в Чарах, уже ничем не удивить, никакой бывальщиной и небывальщиной. Другой такой громадины на всем свете не сыщешь. Пятисотфутовой высоты, эта Башня черна, как сердце скряги. Я отродясь не видел подобной диковины – и надеюсь никогда больше не увидеть.

Впрочем, близко мы с Вороном ни разу к Башне не подошли – он сказал, ни к чему привлекать внимание ее обитателей. И был совершенно прав. Это же сердце империи, обиталище Госпожи и ее подручных, древних злыдней, которых зовут Десятью Взятыми.

Мы расстались. Я отъехал на несколько миль, устроил там лагерь и затихарился в нем как мышь под веником, а Ворон слонялся по городу, что-то разузнавал.

Отдыху я был только рад – долгая езда вконец меня вымотала.

Но вот горизонт раскрасился закатным пожаром, достойным конца света, и на этом живописном фоне обозначился Ворон. Он уселся напротив меня.

– В Башне их нет. Останавливались там на пару недель, а потом снова двинули к югу. И с ними она.

Должен признаться, я застонал. В солдатчине никогда не ныл и не жаловался, но ведь тогда мне не приходилось держать такие сильные удары судьбы. Человек, он не из железа сделан.

– Ничего, Ящик, догоним, и скоро. Если в Опале так же надолго застрянут, как и здесь, им от нас не уйти. – И добавил, глядя на меня с дурацкой улыбкой: – Ты же хотел мир посмотреть.

– Да, хотел, но не весь же за одну паршивую неделю. Я рассчитывал полюбоваться им без спешки.

– Если не догоним их и не заставим повернуть назад, навстречу неприятностям, не на что будет тебе любоваться.

– Пока мы здесь, не желаешь ли выкроить время и взглянуть на своих детишек?

Мне хотелось увидеть море. С раннего детства об этом мечтал. Через нашу деревню проходил бродяга, рассказывал нам, ребятне, всякие байки про Драгоценные города и Пыточное море. И с тех пор, когда приходилось полоть сорняки и копать картошку, я частенько воображал синий бескрайний простор. Обещал себе, что заделаюсь моряком. Сначала придется палубу драить, но со временем непременно стану шкипером.

Много ли я тогда смыслил?

Куда больше, чем долгожданной встречи с морем, мне сейчас хотелось, чтобы Ворон взялся наконец за ум и поладил с собой и с детьми.

Он как-то странно взглянул на меня и решил не отвечать.

В пути мы помаленьку накопили неплохой арсенал. И едва выехали за околицу Опала, для него нашлось применение. Точнее, выпал шанс им воспользоваться.

Огромная старая карета из вороненой стали с бешеной скоростью вылетела из городских ворот и грохоча понеслась прямо на нас. В жизни не видал ничего подобного; почудилось даже, что эти буйные кони дышат огнем.

Зато Ворону зрелище было не в диковинку.

– Карета Госпожи! Остановим ее!

Он сорвал с плеча лук и наложил стрелу.

– Карету Госпожи?! Остановим?! Да ты рехнулся! Совсем мозги пропил?

Но я тоже взял лук на изготовку.

Мы напустили на себя самый грозный вид, прикинулись заправскими разбойниками – мол, кошелек или жизнь. Взмахом руки Ворон приказал форейторам остановиться.

Но те и пальцем не шевельнули, чтобы убавить прыть своих коней. Как будто вовсе нас не заметили.

Кончилось тем, что я очутился в канаве, вверх тормашками, и было там на добрый фут воды и грязи. Когда выбрался, обнаружил Ворона – ему достались кусты ежевики по ту сторону дороги.

– Уроды! – прокричал он вслед карете. – Хамье!

– Во-во. Ни малейшего почтения к честным грабителям с большой дороги.

Ворон глянул на меня и разразился хохотом. Я посмотрел на него – и тоже заржал.

Через минуту он сказал:

– А в карете-то пусто.

И звучал его голос очень даже озадаченно.

– Это когда же ты успел туда заглянуть?

– Вроде я догадываюсь, в чем дело. Поехали, надо спешить. Поймай свою лошадь.

Я поймал. Ей не хватило ума поквитаться со мной за прежние обиды. Ворону повезло меньше, пришлось погоняться за мерином. А тот, похоже, думал: «Ну уж нет, сукин ты сын, больше не втянешь меня в свои безумные авантюры!»