того, что победа Ликуда несет в себе угрозу демократии и правам трудящихся. Предвыборная же кампания Ликуда, которой руководил Эзер Вейцман, бывший командующий ВВС Израиля, была организована много лучше и изобретательнее. Подчеркивая свое твердое намерение не идти на территориальные уступки арабам, Ликуд при этом уделял меньше внимания вопросам внешней политики, а сосредоточился на коррупционных скандалах в Израильской партии труда и на слабостях ее экономической программы. Опросы общественного мнения, предсказывавшие очередную победу Израильской партии труда, оказались ошибочными. После окончательного подсчета голосов оказалось, что Ликуд увеличил свое представительство в кнесете с 39 до 43 мандатов, а Национальная религиозная партия — с 10 до 12 мандатов (Агудат Исраэль сохранила свои 5 мандатов). Однако подлинной сенсацией выборов стал не успех правых партий, а сокрушительное поражение блока левых: имея 51 мандат в 1973 г., теперь он получил всего 32 мандата — то есть Блок потерял голоса более трети своих приверженцев. Столь же впечатляюще выглядели и потери других, менее крупных, левых партий.

Ключевую роль в этом электоральном перевороте сыграла новая центристская группа, Демократическое движение за перемены (ивритская аббревиатура — Даш). Группа Даш сформировалась в ходе демонстраций протеста, волна которых захлестнула Израиль после Войны Судного дня. В числе как демобилизованных солдат, так и гражданских лиц, которые выступали с резкими протестами в адрес Даяна и всего правительства Голды Меир, критикуя их за грубые ошибки, было немало осознававших, что основная проблема Израиля заключается в политической системе страны — а именно в давно устаревшей системе выборов, при которой приходится голосовать за партийные списки, во главе которых неизбежно стоят олигархические центральные комитеты. Недовольные таким положением дел критики системы (в массе своей лица с достаточно высоким образовательным уровнем, представители верхушки среднего класса, выходцы из европейских стран) были решительно настроены голосовать как против инерции Израильской партии труда, так и против шовинизма Ликуда.

Такая возможность представилась в 1976 г., когда Даш возглавил профессор Игаэль Ядин, известный археолог и военачальник времен Войны за независимость. Сопредседателем партии Даш стал Амнон Рубинштейн[280], декан юридической школы Тель-Авивского университета и основатель партии Шинуй[281] (“Перемена”), вошедшей в состав Даш; в числе других руководителей новой партии были пользующиеся всеобщим уважением бывшие лидеры Партии труда, военные, представители интеллигенции и промышленных кругов — все они выступали за проведение реформ. И сами кандидаты, и их программа произвели большое впечатление на избирателей. Даш получила 15 мандатов, став третьей по численности партией кнесета, при этом следует особо подчеркнуть, что две трети голосовавших за нее были в 1973 г. сторонниками Блока.

Впрочем, весьма впечатляющей была и победа правого лагеря сама по себе — к такому волеизъявлению народа следовало отнестись со всей серьезностью. Ясно было, что личность Менахема Бегина уже не вызывала у избирателей прежних опасений. Входя в состав правительства национального единства в период 1967–1970 гг., Бегин смог избавиться от закрепившегося за ним образа демагога и политикана. Собственно говоря, его позиция по вопросу аннексии территорий, по крайней мере внешне, не очень отличалась от тщательным образом сбалансированных предложений, выдвигавшихся многими членами Израильской партии труда. Можно сказать, что Бегин выражал свое восприятие “неделимой Эрец-Исраэль” историкомистическим языком библейских аналогий. Как бы то ни было, но значительное ослабление позиций Израильской партии труда говорило не столько о переменах в настроении электората относительно территориальных уступок, сколько представляло собой социальный протест, свидетельствовавший об изменении политической лояльности сотен тысяч евреев — выходцев из мусульманских стран. На протяжении всего периода 1960-х гг. сефарды, выходцы из стран Востока, в подавляющем большинстве голосовали за Израильскую партию труда, и даже в конце 1960-х гг. Блок получил 55 % их голосов. Затем, в 1973 г., эта величина уменьшилась до 38 %. И вот теперь, в 1977 г., она упала до непредставимого ранее уровня в 32 %. Несомненно, налицо была социальная революция.

Причиной того, что израильтяне неевропейского происхождения отошли от Израильской партии труда, стало чувство негодования и обиды по отношению к ашкеназской элите. Несмотря на то что к 1977 г. благосостояние израильтян из восточных общин возросло в весьма значительной степени, их доля в категории “белых воротничков” не составляла и половины числа ашкеназских евреев. То же самое можно было сказать и о положении дел в правительственных учреждениях, Гистадруте, высших учебных заведениях, аппарате политических партий, в офицерском составе вооруженных сил. На протяжении эры Бен-Гуриона Партия труда делала достаточно много для того, чтобы обеспечить рост благосостояния евреев из восточных общин и тем самым гарантировать их электоральную поддержку. Однако к 1970-м гг. стало выясняться, что патернализм и чисто символические действия ашкеназов по обеспечению социального равенства более не гарантируют лояльности сефардов. К тому же негативные чувства, испытываемые сефардами по отношению к ашкеназам, сопровождались также и глубоким подсознательным недоверием к арабам — ведь предки сефардов еще в давние времена испытали на себе все тяготы жизни в мусульманских странах. Расширение контактов со своими старинными гонителями на территории Израиля после Шестидневной войны лишь способствовало пробуждению старинной обиды. Таким образом, сефарды в значительно большей степени, чем остальные израильтяне, оказались восприимчивыми к харизматическому стилю выступлений и националистической риторике Бегина. Выборы 1977 г. стали для них долгожданной возможностью самоутвердиться и отомстить европейскому истеблишменту.

Израиль уходит вправо

Однако еще более долгожданными стали выборы 1977 г. для Менахема Бегина. Человек 64 лет, неприметной наружности, в очках, слабого телосложения, не очень здоровый физически, Бегин как политик был движим не столько честолюбием или стремлением к славе, сколько не оставлявшим его всю жизнь видением единого Израиля. Это было видение, присущее Владимиру Жаботинскому. В 1925 г., будучи студентом юридического факультета Варшавского университета, Бегин впервые встретился с “великим ревизионистом” и был потрясен этой встречей. Одинаково сильное впечатление на него произвели как стиль и манера поведения Жаботинского, так и его внутренняя сущность, его динамизм, выдающееся ораторское искусство и блестящее владение демагогическими приемами. Бегин многое почерпнул у Жаботинского, пользуясь всем перенятым на протяжении своего жизненного пути, — сначала как лидер польского Бетара, молодежного ревизионистского движения, затем как командир подпольной еврейской военной организации Эцель, действовавшей на территории подмандатной Палестины, и, наконец, как председатель партии Херут в Государстве Израиль (Глава XIV. Кризис израильской демократии).

И все-таки к 1960-м гг. Бегин стал более умеренным. Будучи не в состоянии провозглашать старые ревизионистские лозунги в годы мира и сравнительного спокойствия, он изменил свой прежний облик настолько эффективно, что ему удалось привлечь в общий блок с партией Херут Либеральную партию. А в кризисные дни мая-июня 1967 г. Бегин продемонстрировал истинную широту души, выступив с предложением, чтобы его старый соперник Бен-Гурион был приглашен