на трое суток ожидания, и к тому же, в качестве “жеста доброй воли”, освободили около 150 заложников. Имея в своем распоряжении трое суток, израильский спецназ смог должным образом подготовиться к операции. Помимо всего прочего, восемь освобожденных пассажиров вернулись в Париж, и офицеры израильской разведки Мосад смогли получить от них детальную информацию о месте нахождения заложников, террористов и угандийских солдат, охранявших аэропорт.

Утром 3 июля военные представили Рабину и Пересу план освобождения заложников, который получил одобрение на правительственном уровне. В три часа дня 3 июля четыре транспортных самолета “Геркулес” израильских ВВС и “Боинг-707”, на борту которого был размещен командный пункт операции, вылетели из Шарм-аш-Шейха. После семичасового полета вдоль восточного побережья Африки пять израильских самолетов вошли в зону радиоприема аэропорта Энтеббе. Согласно плану, первый “Геркулес” должен был сесть “на хвосте” прибывавшего по расписанию английского транспортного самолета. После посадки английского самолета израильский транспортник сел по той же траектории снижения, чтобы его не засек радар аэропорта. Израильские десантники, выскочив из первого самолета, разместили вдоль полосы переносные посадочные огни для обеспечения посадки следующих трех самолетов. Затем были выгружены “мерседес”, точная копия личного лимузина Иди Амина, и два “ленд-ровера”, на которых обычно передвигалась его охрана. Не вызвав ни малейшего подозрения, три автомобиля подъехали к зданию, где содержались заложники. Проникнув внутрь здания, спецназовцы уничтожили шестерых террористов, стоявших в охранении, и провели ошеломленных происходящим заложников к самолету.

Тем временем, по команде с “Боинга-707”, летавшего по кругу над аэродромом, приземлились остальные три “Геркулеса” с десантниками и бронетранспортерами, в чью задачу входило уничтожение угандийской охраны у нового здания аэропорта. Через пятьдесят семь минут после приземления первый “Геркулес”, взявший на борт освобожденных заложников, уже был в воздухе. Через сорок две минуты после его вылета взлетел последний, четвертый, “Геркулес”. Вскоре все четыре “Геркулеса” приземлились в аэропорту Найроби (Кения) для дозаправки (на это было получено личное разрешение Джомо Кениаты, президента Кении, считавшего Иди Амина своим злейшим врагом). Через полчаса все самолеты снова были в воздухе и взяли курс на Израиль. Из 104 заложников погибли двое. Третья — Дора Блох, помещенная ранее в больницу в Уганде, после освобождения заложников была жестоко убита по приказу Иди Амина. Военные потеряли всего одного человека — подполковника Йонатана Нетаниягу[278].

Когда информация о проведенной операции стала достоянием широкой общественности, все в Израиле вздохнули с облегчением, и страна преисполнилась чувством гордости. Это стало своего рода психологической компенсацией за Войну Судного дня, за бесконечный экономический кризис, за непрекращающуюся арабскую вражду. Немаловажно также, что операция “Энтеббе” послужила примером для многих антитеррористических операций, осуществленных впоследствии не только израильским спецназом, но также бойцами спецназа других стран в Германии, Франции, даже Египте, где власти до тех пор действовали с большой осторожностью и не предпринимали действенных мер против политических террористов и угонщиков самолетов. Теперь же, вдохновленные примером Израиля, они стали наносить террористам ответные удары с ранее не свойственной им решительностью. Таким образом, маленькое еврейское государство еще раз дало всему миру урок мужества.

Глава XXVI.

Начало эры Ликуда

Эпитафия Партии труда

Как показал дальнейший ход событий, соглашение о разъединении с Египтом (подписанное в 1975 г.) и вошедшая в историю операция “Энтеббе” (1976 г.) ознаменовали пик популярности и политического господства Партии труда в общественной жизни Израиля. Однако проблема контролируемых территорий практически парализовала эффективность правительства Рабина. Сразу после победы в июне 1967 г. в стране господствовало мнение, что надо будет отдать основную часть оккупированных территорий в обмен на мир. Но время шло, израильские руководители напрасно ждали “телефонного звонка” из арабских столиц, и тогда правительство, все еще пребывая в состоянии неопределенности, стало мало-помалу поощрять поселенческую деятельность евреев, поначалу в ограниченных масштабах, на Западном берегу, на Голанских высотах, и даже в секторе Газа, придерживаясь “плана Алона”.

Постепенно, к концу 1970-х гг., процесс начал принимать необратимый характер ввиду целого ряда экономических факторов. Взаимодействие между Израилем и территориями стало структурно напоминать общий рынок, причем его аграрная составляющая, представленная в основном палестинской стороной, оказалась фактически включенной в высокоразвитую израильскую экономику. И в самом деле, практически 16 % всего израильского “экспорта” находило сбыт на территориях, которые вскоре стали крупнейшим рынком для реализации израильских товаров, превзойдя по объему рынки Великобритании и Германии, вместе взятых, и составив половину рынка израильских товаров в США (Гл. XXII. Израильский “общий рынок” на контролируемых территориях). В 1976 г. арабы, как израильские, так и проживающие на территориях, составляли четвертую часть рабочей силы на промышленных предприятиях Израиля и более половины всей рабочей силы, занятой в строительстве и сфере услуг (гостиничное дело, автосервис, коммунальные службы). Именно дешевые трудовые ресурсы не только способствовали снижению инфляции в стране, но и уменьшили потребности в экстенсивных капиталовложениях.

Поэтому неудивительно, что будущее Западного берега и сектора Газа было тем вопросом, который вызывал самые острые споры среди членов Блока. Ицхак Рабин, представляя меньшинство Блока, в основном разделял взгляды своего наставника Игаля Алона, то есть относился к числу сторонников раздела. При этом, однако, будучи всецело занятым задачей уменьшения напряженности на египетском фронте и мобилизацией национальной поддержки дополнительного отступления на Синае, премьер-министр просто не мог себе сейчас позволить перейти к такому чувствительному вопросу, как палестинский. Национальная религиозная партия, в ходе переговоров относительно присоединения к правительственной коалиции, настаивала на том, чтобы любое предложение относительно вывода израильских войск из Иудеи и Самарии было представлено на общенациональный референдум. Для Рабина сама идея проведения голосования по этому вопросу представлялась неприемлемой.

Нерешительность Партии труда по территориальному вопросу проявилась еще в апреле 1968 г. в Хевроне, маленьком городе на Западном берегу. Именно там, как уже было сказано (Гл. XXII. Израиль закручивает гайки), группа еврейских религиозных активистов провозгласила себя авангардом возрожденного еврейского поселенческого движения. Вместо того чтобы выселить самовольных поселенцев, правительство Эшколя согласилось построить “альтернативное” поселение, Кирьят-Арба, на окраине Хеврона. Эта “альтернатива” стала чем-то большим, чем временный форпост. В последующие годы число поселенцев продолжало расти, достигнув к середине 1970-х гг. 2 тыс. человек. Подъездные пути к поселению и коммунальные сооружения были фактически созданы за государственный счет. Собственно говоря, религиозные жители поселения Кирьят-Арба являлись, по большей части, сторонниками поселенческого движения Гуш Эмуним (“Союз верных”[279]). Члены движения Гуш Эмуним были в основном выпускниками государственных религиозных школ и принадлежали к молодежному движению Бней Акива. Многие из них всегда являлись ревностными сторонниками поселения в Хевроне; другую часть составляли выпускники иерусалимской ешивы раввина Кука, известные своей бескомпромиссностью.