Оказалось, что все его отношения с Надей от начала и до сего времени были именно такой ошибкой – она была и осталась для него чьей-то чужой женщиной, волею случая оказавшейся с ним рядом по жизни, но никогда вместе. Теперь он уже не сможет быть с ней рядом и не хочет иметь детей от этой женщины, значит, надо уходить, но куда и как?

– Идти к Днепру и утопиться что ли? – размышлял Иван, потирая сухие от бессонницы глаза. И тут он вспомнил о начавшейся мобилизации в армию. Он не подлежит призыву как учитель, но может пойти в армию добровольцем, и пусть начнётся война и его там убьют враги, всё одно это лучше, чем жить с женщиной, которая изменила тебе до тебя, изменила при тебе и продолжает в мыслях изменять тебе сейчас, что ещё хуже, чем физическая измена.

Надя вернулась в спальню, когда слабая заря начинала разгораться на летнем небосводе.

Иван притворился спящим и отодвинулся к стене, ощущая как от женского тела на него веет холодком вместо привычного тепла: – значит, чувства к этой женщине остыли окончательно,– решил он, пытаясь заснуть, но безуспешно. Лишь под утро он забылся тяжёлым и беспокойным сном и проснулся через два-три часа, чувствуя себя совершенно разбитым, будто всю ночь занимался тяжёлой физической работой.

Надя спала спокойным сладостным сном невинной девушки, причмокивая во сне и даже капельки слюны стекали из полуоткрытого рта по пухлым чувственным губам на примятую подушку. Белая тугая грудь с розовым соском высвободилась из под ночной рубашки и спелым яблоком свисала в бок, просясь в мужскую ладонь, которая должна её возвратить на место.

Зрелище спящей жены всегда приводившее Ивана в умиление, на сей раз не вызвало в нём никаких чувств, кроме брезгливости.

– Как ей удавалось все эти годы так умело притворяться любящей меня женщиной, что даже при неприятных воспоминаниях об её прошлом, я продолжал любить и желать эту женщину, – удивлялся Иван, осторожно перебираясь через спящую Надю и направляясь вон из спальни, чтобы глотнуть свежего воздуха на крыльце, ибо атмосфера в спальне казалась ему душной и давящей грудь.

На дворе было раннее утро. Стайка серых кур, возглавляемая щеголеватым петухом, выискивала зёрна на поросшей короткой травой территории двора, кое-где зияющей бурыми проплешинами голой земли. Этих кур завела Даша, утверждая, что ухода за собою они почти не требуют летом, но всегда можно забить одну птицу, если вдруг нагрянут гости или затеется какое-либо торжество. Иван никогда не перечил затеям Даши, считая, что эта женщина лучше его знает, как вести домашнее хозяйство в маленьком городке.

Огород при доме тоже был засажен и обихожен стараниями домработницы и к середине лета на столе уже постоянно была зелень и кое-какие овощи с собственного огорода. Даша ещё не пришла хлопотать на кухне, и Иван спокойно присел на крыльцо, согреваемый восходящим солнцем и размышляя, как ему поступать дальше, чтобы записаться в армию добровольцем. Это своё решение он считал окончательным и теперь искал пути его осуществления.

– Надо ехать в губернский город Могилёв, и там уладить дела с армией, а потом известить об этом Надю, но без скандала и ссоры. Просто скажу ей, что мне стало известно об её измене и аборте от любовника, поэтому ухожу на войну, а она пусть живёт, как хочет: здесь или вернётся к тётке в Витебск – это её дело.

Возможно, я потом пожалею о своём решении, но обнадёживать её не буду: пусть идёт как судьбе угодно – ведь дал Бог услышать откровенную беседу двух блудливых подруг. Не встал бы ночью, так бы и жил в счастливом неведении относительно чувств Нади к себе, – тоскливо думал Иван, наблюдая, как петух зорко следит за своим гаремом кур, подзывая их ласковым клёкотом к найденному зёрнышку и топча их поочередно, чтобы не ходили пустыми без яйца.

Утро разгоралось жарким светом восходящего солнца, пришла Даша и начала хлопоты в кухне, готовя завтрак хозяевам и их гостье, а Иван всё также неподвижно сидел на крыльце, решая, когда ехать: сегодня или отложить на завтра. Наконец, он решил ехать завтра, придумав себе дело в Витебске по поиску нужной исторической книги в тамошней городской библиотеке.

– Когда мне собирать завтрак, – недовольно спросила Даша, – пора бы вставать хозяйке и гостье, солнце совсем высоко.

– Не буди их, Даша, ради Бога, пусть поспят, – осадил Иван домработницу. – Они вчера до самой ночи болтали между собой, пусть теперь выспятся, а мне торопиться к завтраку тоже не спех.

В десятом часу, потягиваясь, на крыльцо вышла Надя, как ни в чём не бывало, поцеловала Ивана в щёку и занялась приведением себя в порядок. Вскоре показалась заспанная Бася, проследовала за Надеждой, и через полчаса все трое сидели на веранде, поглощая завтрак, сготовленный тотчас Дашей на скорую руку.

Она поставила всем яичницу с ветчиной, творог со сметаной, морс, а на столе для желающих был нарезан сыр, стояла масленка с маслом, вазочка со свежим клубничным вареньем, блюдо с оладьями и плетенка с плюшками, что Даша испекла ранним утром, и потому была недовольна поздним выходом женщин к завтраку – плюшки успели остыть и по мнению домработницы стали не так вкусны, как с пылу с жару.

После позднего завтрака хмурый Иван, сказался занятым в своем кабинете по работе, а Надя, не понимая плохого настроения мужа, предложила Басе прокатиться на извозчике по городу, чтобы осмотреться, потом прогуляться по местным лавкам и пусть Бася сравнит товар в лавках с городскими магазинами Вильны.

Так и поступили: Иван ушёл к себе в кабинет, а женщины прошли к вокзалу, где наняли извозчика и поехали по городу. Вернулись они к позднему обеду, весьма довольные своей прогулкой и Бася даже купила себе несколько вещиц местных кустарей, довольно хорошо сделанных, в том числе пару кружевных воротничков, которыми Бася любила украшать свои платья.

За обедом Иван сказал, что ему крайне необходимо съездить на день-два в Могилёв, чтобы порыться в тамошней библиотеке по своим историческим изысканиям, пока война не началась.

Надя не возражала, но потом, наедине, высказалась Ивану, что он уезжает, видимо, из-за Баси. Иван в резкой форме высказался, что ему неприятно видеть женщину, которая в курсе отношений Нади со своим любовником и сама, судя по всему, не без греха.

– Вы уж тут без меня обсуждайте свои прежние похождения, а меня увольте от этих неприятных мне отношений с твоей подругой.

Вечером Иван собрал