– Я дождусь судьи, – буркнул Лодербек. – Он-то разберется, что к чему.

Гаскуан засунул конверт в карман пиджака, туда же, где сигареты.

– Я так понимаю, что в настоящий момент Карвер пытается выбрать средства из вашей страховки на условиях «защита и возмещение», чтобы выплатить кредиты, которые брал в ходе работ по подъему затонувшего судна.

– Именно так.

– А вы желаете закрыть ему доступ к деньгам.

– Правильно.

– На каких основаниях?

Лодербек побагровел.

– На каких основаниях? – вскричал он. – Этот мерзавец меня облапошил, мистер Гаскуан! Он все это с самого начала спланировал! Вы дурак, если считаете, что я сдамся без боя! Или это вы мне и советуете? Сдаться без боя?

– Мистер Лодербек, – парировал Гаскуан, – я не дерзну давать вам какие бы то ни было советы. Я лишь отмечаю, что нарушений закона не вижу. В своем письме к мистеру Гаррити мистер Карвер ясно дал понять, что действует от имени мистера Уэллса, поскольку мистер Уэллс, как вы знаете, мертв. На сторонний взгляд, Карвер поступает как нельзя благороднее, улаживая дела от имени судовладельца, поскольку сам судовладелец заняться ими не может. И я не вижу, как вам удалось бы это опровергнуть.

– Но это неправда! – взорвался Лодербек. – Кросби Уэллс не покупал корабля! Фрэнсис Карвер подписал треклятый документ за другого человека! Это подлог чистой воды!

– Боюсь, доказать это будет непросто, – возразил Гаскуан.

– Почему? – недоумевал Лодербек.

– Потому что, как я вам уже объяснил, образцов настоящей подписи Кросби Уэллса у нас нет, – пояснил Гаскуан. – В хижине не обнаружили никаких документов, а его свидетельство о рождении и лицензия на золотодобычу пропали бесследно.

Лодербек открыл было рот, чтобы возразить, – и снова отчего-то передумал.

– О! – внезапно воскликнул Гаскуан. – Мне тут в голову пришло…

– Что? – встрепенулся Лодербек.

– Его брачное свидетельство. Там должна быть его подпись, верно?

– А, – кивнул Лодербек. – Да.

– Но нет, – тут же передумал Гаскуан, – этого недостаточно. Чтобы доказать, будто подпись покойного подделана, одного образчика почерка мало.

– А сколько надо? – осведомился Лодербек.

– Я юридических подробностей не знаю, – пожал плечами Гаскуан. – Но предполагаю, что для подтверждения несоответствий поддельной подписи потребуется несколько образчиков настоящей.

– Несколько образчиков, – эхом откликнулся Лодербек.

– Ну что ж, – промолвил Гаскуан, вставая. – Ради вас надеюсь, мистер Лодербек, что вы чего-нибудь да отыщете, но между тем, боюсь, закон вменяет мне в обязанность выполнить поручение мистера Гаррити и отнести эти документы в банк.

* * *

Выйдя из «Удачи путника», капеллан не сразу проводил Анну Уэдерелл в суд. Вместо того он отвел девушку в гостиницу «Голова Гаррика», где заказал порцию рыбного пирога – тамошнее круглогодичное фирменное блюдо – и стакан подслащенного лимонного напитка. Затем усадил Анну за стол, поставил перед нею тарелку с едой и велел подкрепиться; она молча послушалась. Как только тарелка опустела, Девлин пододвинул ей через стол напиток и спросил:

– Где мистер Стейнз?

Анну вопрос, похоже, не удивил. Она взялась за стакан, пригубила, поморщилась – слишком сладко! – и помолчала немного, не сводя глаз с собеседника.

– Вдали от моря, – наконец выговорила она. – Где-то в глубине страны. Не знаю доподлинно где.

– К северу или к югу отсюда?

– Не знаю.

– Его удерживают насильственно?

– Не знаю.

– А по-моему, знаете, – возразил Девлин.

– Не знаю, – запротестовала Анна. – Я его не видела с января, и я понятия не имею, почему он вот так пропал бесследно. Я только знаю, что он жив и что он где-то на суше.

– Потому что вам бывают вести. В вашей голове.

– Вести – не совсем то слово, – промолвила Анна. – Я не так сказала. Это скорее… впечатление. Вроде как пытаешься вспомнить недавний сон, помнишь общие очертания и само от него ощущение, но никаких подробностей, ничего в точности. И чем сильнее напрягаешь память, тем больше расплывается картина.

– То есть у вас «ощущение» такое, – нахмурился Девлин.

– Да, – кивнула Анна.

– У вас такое ощущение, что мистер Стейнз жив и находится где-то вдали от моря.

– Да, – подтвердила Анна. – Но подробностей сообщить не могу. Я знаю, что это какое-то заболоченное, слякотное место. Или густо заросшее. Где-то у воды, только не на взморье. Вода текучая, быстрая. По камням журчит… Понимаете, как только я пытаюсь облечь впечатление в слова, оно ускользает.

– Все это звучит слишком туманно, милая.

– Не туманно, – возразила Анна. – Я вполне уверена. Так бываешь уверен, что видел сон… ты знаешь, что видел сон… но подробностей не помнишь.

– И как давно у вас эти «ощущения»? То есть сны?

– Только с тех пор, как я отказалась от прежнего ремесла, – отвечала Анна. – Со времен того провала в памяти.

– Иначе говоря, с тех пор, как пропал Стейнз.

– С четырнадцатого января, – кивнула Анна. – С этого самого числа.

– И образы всегда повторяются – вода, жидкая грязь? Сон всегда один и тот же?

– Нет.

Пояснять девушка не стала.

– Ну же, что еще? – не отступался Девлин.

– Ох, – смущенно промолвила она. – На самом деле просто обрывки впечатлений. Переживания. Образы.

– Образы чего?

Она смущенно отвернулась:

– Образы меня.

– Боюсь, я не вполне понимаю.

Она перевернула руку ладонью вверх:

– Его мысли обо мне. Мистера Стейнза то есть. О чем он грезит, когда меня представляет.

– То есть вы видите себя, но его глазами.

– Да, – обрадовалась Анна. – Именно.

– Должен ли я предположить, что мистер Стейнз относится к вам с большим уважением?

– Он любит меня, – произнесла Анна и, помолчав мгновение, повторила: – Он меня любит.

Девлин критически оглядел ее.

– Понятно, – проговорил он. – А мистер Стейнз признавался вам в любви?

– Нет, – покачала головой Анна. – В том нет нужды. Я ж все равно об этом знаю.

– И часто у вас бывают такие ощущения?

– Очень часто, – подтвердила она. – Он обо мне все время думает.

Девлин кивнул. Вот теперь ситуация наконец-то прояснилась, и по мере того, как приходило понимание, у священника сжималось сердце.