Знаешь, именно так я и думал о тебе, Шот-таймер. Но я, как иты, ошибался. А теперь смотри.

Атропос слегка раздвинул пальцы. Ральф увидел, как кто-то вбейсбольной кепке с эмблемой «Ред сокс» вышел из «Красного яблока», и Ральфсразу узнал выходящего. Этот человек крикнул что-то кому-то другому, стоящемуна противоположной стороне, и тут начали происходить ужасные события. Ральфотвернулся от кровавой картины будущего, показываемой Атропосом.

Но он слышал то, что случилось.

Первоначально это принадлежало Слепому Случаю, Шот-таймер, —говоря другими словами, мне. А вот и второе обещание: если ты встанешь на моемпути, то случится то, что я показал. И ты ничего не сможешь сделать иликаким-то образом предотвратить это. Но если ты и твоя подружка останетесь встороне и не станете вмешиваться в ход событий — тогда я тоже останусь встороне.

Вульгарность, большей частью являвшаяся обычным стилемповедения Атропоса, теперь была отброшена, словно использованный карнавальныйкостюм и впервые Ральф ощутил, насколько же древнее это существо обладавшеетакой злобной мудростью.

Помнишь как говорят наркоманы, умирать легко, трудно жить. Вэтом сокрыта истина. Если кто и знает так это я. Итак что же ты думаешь,Смертный?!

Ральф молчал опустив голову и до боли сжав кулаки СерьгиЛуизы как маленькие угольки горели в его ладони Кольцо Эда казалось, тожеобжигало его. Ральф хотел вытащить проклятую вещицу и швырнуть ее вслед заскальпелем; он знал, что ничто в мире не сможет удержать его. Он вспомнилрассказ, прочитанный еще в школе, тысячу лет назад. «Леди или тигр?» называлсярассказ, и теперь он понял, что означает обладание такой ужасной силой… И такимужасным выбором. На первый взгляд, все кажется таким простым; что значит, вконце концов, одна жизнь против двух тысяч?

Но эта одна жизнь.

«И все те… Никто из них ничего не знает, — спокойно подумалон. — Никто, кроме, возможно, Луизы… А Луиза одобрит мое решение. Кэролайн непоняла бы, но они такие разные».

Да, но имеет ли он право решать?

Атропос все понял по его ауре — становилось страшно отспособности этого создания видеть.

Конечно, имеешь, Ральф, — на самом деле вопрос жизни исмерти сводится к следующему: кто имеет право. На сей раз ты. Так что скажешь?— Я не знаю, что сказать. Не знаю, что и думать. Я лишь хочу, чтобы вы все троеОСТАВИЛИ МЕНЯ В ПОКОЕ!

Ральф Робертс поднял голову к потолку логова Атропоса изакричал.

1

Пятью минутами позже голова Ральфа вынырнула из-под старогосклоненного дуба. Ральф сразу увидел Луизу. Женщина, стоя на коленях, смотрелана его обращенное вверх лицо сквозь клубок перепутанных корней. Он протянулперепачканную, в кровавых подтеках руку, и женщина крепко ухватилась за нее,поддерживая Ральфа, пока тот преодолевал последние ступени — искореженныекорни, скорее похожие на перекладины переносной лестницы.

Ральф выбрался из-под дерева и лег на спину, жадно вдыхаясвежий воздух. Никогда в жизни воздух не казался таким вкусным. Несмотря ни начто, он испытывал огромную благодарность судьбе за вновь обретенную свободу.

— Ральф? С тобой все в порядке?

Он повернул ее руку, поцеловал ладонь и положил сережки нато место, которого только что касались его губы.

— Да. Это твое.

Луиза удивленно разглядывала их, словно никогда не виделасережек ни этих, ни каких-либо других, — затем опустила в карман жакета.

— Ты увидела их в зеркале, ведь так, Луиза?

— Да, и тогда я разозлилась… Но вряд ли была сильноудивлена.

— Потому что ты знала.

— Догадывалась. Возможно, с того самого момента, когдаувидела Атропоса в панаме Мак-Говерна. Просто я держала… Это знание… В тайникахмозга.

Луиза внимательно, как бы оценивающе, смотрела на Ральфа.

— Не будем сейчас говорить о моих серьгах — что произошлотам, внизу?

Как тебе удалось выбраться?

Ральф испугался, что если она слишком долго будетразглядывать его, то узнает слишком много. К тому же, если он еще немногоостанется без движения, то уже не сможет пошевелиться, усталость наподобиеогромного океанского лайнера разливалась в нем, пытаясь увлечь на дно. Ральфподнялся на ноги. Сейчас он не мог позволить себе утонуть.

Новости, сообщаемые небесами, были не так плохи, как оножидал, но все же достаточно неутешительны — никак не меньше шести часов.Жители Дерри, не имеющие отношения к митингу по поводу абортов (огромноебольшинство, говоря прямо), садились за стол. Двери Общественного центра Дерриуже открыты; вход купается в свете софитов, тележурналисты ведут репортажи впрямом эфире о прибытии первых защитников права выбора, которым приходитсяпроходить мимо Дэна Далтона и яростно размахивающих лозунгами «Друзей жизни». Анеподалеку кто-то напевает любимую песенку старины Эда Дипно:

«Эй, эй, Сьюзен Дэй, сколько ты убила детей?» Что бы нипредстояло совершить ему и Луизе, сделать это необходимо в следующие шестьдесятили девяносто минут. Отсчет времени начался.

— Идем, Луиза. Надо торопиться.

— Мы возвращаемся в Общественный центр?

— Нет, не сразу. Сначала нам следует… Ральф понял, что неможет ждать окончания того, что должен сказать.

Куда же, по его мнению, им следует отправиться сначала? Вбольницу Дерри? В «Красное яблоко»? К нему домой? Куда податься, если хочешьотыскать парочку благожелательных, но далеких от всезнания остолопов, вовлекшихтебя и самых близких твоих друзей в мир боли и тревог? Или, вполне резонно, этоони должны отыскать тебя?

«Возможно, они не хотят разыскивать тебя, любимый, Скореевсего, они прячутся, избегая твоего общества».

— Ральф, ты уверен, что… Внезапно он вспомнил о Розали, исразу все встало на свои места.

— В парк, Луиза. Мы пойдем в Строуфорд-парк. Вот куда намследует отправиться. Но по пути сделаем одну остановку.

Он повел Луизу вдоль ограждения, и вскоре они услышалиленивый шум разговоров. До Ральфа донесся и запах жареных хот-догов; послезловония логова Атропоса этот запах показался ему амброзией. А минуту спустяони вступили на площадку для пикников, расположенную рядом со взлетно-посадочнойполосой N3.

Дорренс, стоя в самом сердце удивительной по красоте,разноцветной ауры, наблюдал за приземлением спортивного самолета. Позади негоза столиком сидели Фэй Чепин и Дон Визи, между ними лежала шахматная доска.