и мал и мерзок — не так, как вы — иначе». Но даже авторитет Пушкина не может заменить исследователям биографии собственного разумения: утаивание фактических свидетельств отнюдь не всегда идет на пользу культуре. Высоцкий на страницах книги Золотухина предстает человеком сложным, страстным, ранимым, подверженным слабостям и недугам, но формула «мал и мерзок» к его облику решительно неприменима.

А простых и однозначных отношений у Высоцкого ни с кем и не было. Есть такое латинское выражение — castis omnia casta. Переводится оно как «чистому всё чисто» или «для непорочного всё непорочно». Человек внутренне чистый, предъявляющий к себе более высокие требования, чем к другим, способен спокойно, без обывательской ухмылки посмотреть на «странности любви», на полигамное раздвоение мужской личности, на сложности отношений между отцом и оставленными им детьми… Все эти явления мы постоянно наблюдаем и в обыденной жизни обыкновенных людей. А когда речь идет о большом художнике, требуется особенно чистый взгляд, требуется понимание той высокой духовной драмы, что стоит за изгибами житейской биографии.

«Текст жизни» — такая терминологическая метафора возникла во второй половине двадцатого века. Текст жизни Высоцкого так же обширен, разнообразен и многолюден, как и его художественный мир. Мало кто из близких Высоцкому людей при его жизни имел полное представление о всем корпусе его стихотворных текстов. Точно так же и весь «текст жизни» не был ведом никому. Каждому досталось, говоря «высоцким» словечком, «по куску». Не всегда персонажи сложного биографического сюжета даже знали о существовании друг друга.

Один из таких персонажей, названный в книге Марины Влади только по имени — Давид, был «рассекречен» много лет спустя. Им оказался переводчик с итальянского Давид Карапетян, владевший большим и уникальным «куском» информации, но в течение двадцати лет хранивший молчание. В 2000 году в альманахе «Мир Высоцкого» появилась мемуарная подборка Д. Карапетяна «Рядом с Высоцким», а двумя годами позже вышла книга этого автора «Владимир Высоцкий. Между словом и славой».

Д. Карапетяну, как никому из мемуаристов, удалось схватить единство личности и творчества Высоцкого. Он еще в середине шестидесятых годов сумел увидеть в нем прежде всего оригинального и эстетически значимого поэта. Житейское поведение знаменитого друга Карапетян изображает и оценивает с учетом доминанты его личности. Прицельно и убедительно обрисованы отношения Высоцкого с Людмилой Абрамовой, Мариной Влади и с Татьяной Иваненко. Автор доносит до читателя известные ему подробности этих отношений, не сбиваясь на обывательское морализирование.

Особенную ценность представляет рассказ Карапетяна об их совместной с Высоцким поездке на дачу к Хрущеву. До появления этих мемуаров мы располагали лишь крайне расплывчатыми и неточными сведениями об этой поистине исторической встрече. Немало в книге важных штрихов, уточняющих наше представление о политической позиции Высоцкого и его взаимоотношениях с тогдашними вольнодумцами: «…Снобистское неприятие Высоцкого в кругу диссидентствующей интеллигенции тех лет было в порядке вещей. Внятность Высоцкого казалась им по недомыслию примитивностью, хотя она-то и была той самой „неслыханной простотой“, к которой стремился Пастернак…»[26] Карапетян убедительно характеризует взгляд Высоцкого на «диссидентов-профессионалов»: «Володя считал их людьми излишне политизированными и не вполне свободными»[27].

Вместе с тем Высоцкий был органически не способен к какому бы то ни было компромиссу с властями. По праву близкого друга Карапетян задал ему вопрос на эту тему и получил чрезвычайно важный ответ: «Никогда этого не будет. Через это я уже проходил. Как-то написал я стихи под ноябрьские праздники. Хотел увидеть их напечатанными. Совсем плохи дела были тогда. Там и красные знамена были, и Ленин. Утром перечел — порвал и выбросил. Понял — это не для меня»[28].

Такого рода свидетельства — самый убедительный ответ и тем, кто пытается в спекулятивных целях объявить Высоцкого «советским», и тем, кто сводит его многозначное художественное «послание» к плоскому «антисоветизму».

Сбор и систематизацию мемуарных показаний продолжал вплоть до последнего времени В. Перевозчиков, выпустивший несколько документальных книг. В 1998 году вышла «Правда смертного часа» — хроника событий 1980 года, двумя годами позже она пополнилась разделом «Посмертная судьба». Автор исходит из того, что в изучении Высоцкого «важно все: и сохранение творческого наследия, и накопление биографических материалов, и фиксация всех легенд и даже слухов, связанных с его жизнью»[29]. Такая установка, в общем, плодотворна — тем более что сам Перевозчиков продолжает исследовательскую работу, он готов уточнять и пополнять опубликованное им ранее.

В 2005 году вышла книга этого автора «Неизвестный Высоцкий». Здесь есть новые беседы с людьми, знавшими Высоцкого (в этом смысле это продолжение цикла «Живая жизнь»), и есть короткие новеллы, посвященные сложным и деликатным темам. Писал ли Семен Владимирович Высоцкий донос на сына-«антисоветчика» в КГБ, как утверждает Марина Влади? Каковы были отношения Высоцкого с Георгием Бантошем, вторым мужем Нины Максимовны? Эти вопросы по этическим причинам не поднимались биографами при жизни родителей Высоцкого. Однако они неизбежно возникают вновь, и лучшее, что можно сделать сегодня, — опросить «очевидцев», собрать все существующие версии.

Эту задачу выполняет и книга Перевозчикова «Ну здравствуй, это я!» (2006) — «свод сведений на тему „Владимир Высоцкий и Марина Влади“», по определению автора. Популярная книга М. Влади «Прерванный полет», безусловно, нуждалась в таком фактографическом пополнении. Уточнены важные факты. Например, версия М. Влади о путешествии на теплоходе «Грузия» сразу после их свадьбы с Высоцким в декабре 1970 года — очевидная аберрация памяти. Попутно выясняется, что в январе 1971 года свадьба отмечалась вторично. Все это немаловажные моменты. Роль такого рода разысканий, думается, еще оценят потомки, которые сохранят интерес к великому человеку, но уже не будут иметь возможности выспросить подробности у современников поэта. Недавно появились новые книги В. Перевозчикова «Возвращение к Высоцкому» и «О Высоцком — только самые близкие», а с 2011 года он начал издавать в Пятигорске журнал «В поисках Высоцкого».

Немало выразительных подробностей содержит книга Изы Высоцкой «Короткое счастье на всю жизнь» (2005), где первая жена поэта откровенно рассказывает о трогательно-инфантильном молодом человеке, еще не нашедшем своего призвания. Книга помогает увидеть тот «материал», из которого Высоцкий в дальнейшем «лепил» себя как личность и как художник. В том же году вышла книга Ирэны Высоцкой «Мой брат Высоцкий. У истоков», где двоюродная сестра поэта сообщает важные подробности его генеалогии, рассказывает о встречах.

Думается, период первичного сбора информации о земной жизни Высоцкого в целом завершен. Наступает время систематизации и обобщения материала. И здесь видятся два разных и в равной мере необходимых направления: описание и осмысление.

Существует такой жанр, как «летопись жизни и творчества» классика. Жанр сугубо документальный, не допускающий «отсебятины», требующий однозначной точности и достоверности. Такая «летопись» — это не книга для увлекательного чтения, это строгий свод документально подтвержденных фактов.

«Летопись жизни