оценки состояния здоровья и шансов на выживание детей, но эксперты согласились с предложенной методикой, поскольку достойной альтернативы ей не было.

Принятый властями штата Нью-Йорк протокол ограничивает применение аппаратов ИВЛ для оказания помощи тяжелобольным пациентам с наиболее неблагоприятными показателями в условиях острой нехватки такой техники. Медики также должны воздерживаться от подключения к аппаратам ИВЛ пациентов с серьезными хроническим заболеваниями – в частности, с почечной недостаточностью, тяжелой онкологией с негативным прогнозом, а также с «тяжелыми, необратимыми неврологическими заболеваниями, предполагающими высокую вероятность летального исхода».

При разработке общих рекомендаций на случай стихийных бедствий и катастроф эксперты пошли еще дальше. Их план предусматривает, что пациентов, которые не показывают положительной динамики в начальный период лечения, отключают от аппаратов ИВЛ независимо от того, дали на это согласие их родственники или нет. Власти штата Нью-Йорк занялись поиском юридических обоснований для приостановки действия закона, запрещающего врачам отключать больных от аппаратуры жизнеобеспечения без согласия самих пациентов или их законных представителей.

«Вы можете согласиться на принятие какой-то нормы, которая сегодня не применяется, а завтра, когда ситуация резко изменится, начнет применяться на каждом шагу», – заявила по этому поводу доктор Пауэлл.

Она, безусловно, была права в том, что стандарты, рассчитанные на использование в особых ситуациях, в любой момент могли превратиться в руководство к действию. Некоторые штаты, в частности Колорадо, наделили губернаторов полномочиями в чрезвычайных ситуациях давать право врачам больниц отказывать пациентам в приеме и ограждать медиков от юридической ответственности, если они в силу обстоятельств будут вынуждены ограничить медицинскую помощь больным, а также отправлять людей на карантин, изолируя их в том числе и вопреки их желанию. Другие штаты, в число которых вошли, в частности, Луизиана (благодаря стараниям Анны Поу) и Индиана, стали решать эти вопросы в законодательном порядке.

После того как жюри присяжных признало Анну Поу невиновной, она выполнила свое обещание вступить в борьбу за права коллег-медиков, предоставляющих пациентам помощь во время стихийных бедствий. Разумеется, при этом она использовала поддержку, которую общественность оказала ей во время судебного процесса. В 2008 году я видела ее на одном из слушаний в здании законодательного собрания штата Луизиана в Батон-Руж. Анна Поу сидела на балконе и, чтобы не терять времени, делала пометки в медицинских картах пациентов, разложив их у себя на коленях. В то же время она была готова в любой момент встать и выступить в защиту одного из трех законопроектов о предоставлении медикам защиты от юридической ответственности в особых обстоятельствах, текст которого писала в том числе и она. «Человеку, который сам не побывал в подобных экстремальных условиях, будет трудно разработать такой закон, – сказала она после слушаний. – То, что я сама пережила все это, дает мне преимущество. Я очень хорошо понимаю, в какой ситуации приходится работать медикам в случае стихийного бедствия, когда больница переполнена, а лекарств и всего самого необходимого не хватает. Это жуткие, чудовищные условия, поверьте мне». Поу также заявила, что врачей, которые в экстремальных ситуациях вынуждены менять стандарты оказания медицинской помощи, нельзя подвергать суду, поскольку им приходится принимать решения в условиях кризиса. Законодатели, однако, не поинтересовались у Анны Поу, включают ли решения, о которых она упомянула, помимо триажа пациентов, еще и преднамеренное сокращение их жизни.

Судя по всему, ответ на этот вопрос должен стать отрицательным – во всяком случае, если судить по докладам, опубликованным Институтом медицины, влиятельной независимой экспертной организацией, являющейся частью Национальной академии наук. Через год после рассмотрения в суде дела Поу, а затем еще раз, после трехлетних консультаций с самыми разными экспертами, группа специалистов, собранных под эгидой Института медицины, совершенно недвусмысленно высказалась об эвтаназии, задав тем самым важный ориентир как власти, так и общественности: «Ни закон, ни принципы этики, – написали специалисты, – не поддерживают действия, направленные на ускорение смерти человека – даже в условиях кризиса».

Профессор Гарвардского университета Лаклан Форроу, независимый эксперт по проблемам биоэтики, ни разу не примкнувший ни к одной группе своих коллег, высказал аналогичную точку зрения. Будучи также специалистом по паллиативной помощи, Форроу написал: «Вместо того чтобы думать об особых моральных принципах, которые якобы могут действовать в исключительных ситуациях, мы должны всегда или почти всегда видеть в исключительных ситуациях возможность проявить нашу глубокую приверженность основополагающим моральным ценностям».

Притом что законодатели штата Луизиана рассматривали возможность внесения изменений в местные нормативные акты, ни один из них не удосужился попытаться узнать, что же на самом деле произошло в Мемориале 1 сентября 2005 года. Сама Анна Поу никогда об этом публично не высказывалась. Вместо того чтобы выяснить, как все было на самом деле, члены законодательного собрания штата поочередно благодарили Поу за работу во время и после урагана «Катрина». Один из них даже назвал действия бывшего генерального прокурора штата Луизиана по отношению к Поу «непростительными».

Законопроекты, в написании которых приняли участие Анна Поу и ее адвокат Рик Симмонс, были приняты единогласно. Они предоставляют профессиональным медикам штата Луизиана иммунитет, защищающий их от большинства гражданских исков, связанных с их работой «в соответствии с протоколом оказания медицинской помощи в условиях стихийных бедствий» (правда, не в тех случаях, когда речь идет о сознательном пренебрежении своими обязанностями). Что же касается уголовного преследования, то прокурорские работники, прежде чем принимать решение о возбуждении уголовного дела, должны получить заключение специальной медицинской комиссии, которая решает вопрос о наличии или отсутствии состава преступления. Поу поспособствовала принятию аналогичных законов и в ряде других штатов.

Что же это за «протокол оказания медицинской помощи в условиях стихийных бедствий», который медики теперь имеют право на вполне законных основаниях использовать для оправдания своих действий? Обеспечивает ли он больше возможностей для помощи больным, чем обычный порядок, по которому пациентов обслуживают по мере их поступления, но при этом учитывают тяжесть их состояния, а соответственно, и необходимость срочного врачебного вмешательства? Поу и Симмонс заявили, что прописанные ими в тексте законопроектов принципы медики использовали и раньше – в надежде, что когда-нибудь появится юридическая норма, признающая такую практику обоснованной.

Через несколько лет после урагана «Катрина» федеральные органы исполнительной власти стали требовать от организаций здравоохранения на уровне штатов и округов выработать принципы, определяющие приоритеты в оказании медицинской помощи пациентам. Им даже были обещаны за это гранты в качестве поощрения деятельности, направленной на повышение готовности к чрезвычайным ситуациям и стихийным бедствиям. В результате в некоторых штатах появились инструкции, согласно которым больных, подписавших отказ от реанимации, а также пациентов преклонного возраста, нуждающихся в диализе и страдающих тяжелыми неврологическими заболеваниями, во