Трист нетрезво качнул головой, от него не ускользнул потемневший взгляд Сфайрата.

— Ты сам-то что подумал, когда увидел ее на моем крыльце? Она ведь одетая стояла и кофе пила, а там, вокруг такое! Не смотри на меня так, дракон, эта моя… наша работа, знать все самое мерзкое. Она или выдержала бы, или сломалась. Знание не всегда сила, сейчас я бы пошел другим путем — спокойным, а я хотел быстрой победы, но не получил ничего.

Выпили и пили еще много, пока не закончилась выпивка, и Трист не рассказал главное.

— Я не расскажу тебе многого, я под присягой. Но лучше бы ты пошел с ней на этот треклятый праздник. Ее отец не сумел противостоять королю, может наобещал ей с три короба, но помолвку отменить не смог.

Сфайрата встряхнуло. Дракон мигом протрезвел и вынырнул из легкой дремы, опасно заревев.

— Вижу, что она не сказала тебе, бережет репутацию своего папаши. Хотя, видят Боги, не стоит он того, — выдал он туманную фразу, продолжив, — она тоже ничего не сможет поделать. Все предрешено, и все слишком долго ждали, когда она нагуляется.

Так Сфайрат узнал о ее отношениях с отцом, немного, все, чем мог похвастать сыщик. Несмотря на все сказанное ранее, на все предупреждения и наставления, на разум, что говорил: так и надо, так и надо было. Ее хотелось забрать и унести куда-нибудь подальше от всех забот и хлопот, только вот нести было некуда, и еще он знал, что эта слишком ответственная женщина вряд ли будет в восторге от происходящего, поэтому ей стоит оставить хотя бы иллюзию выбора.

И очень уж хотелось узнать, что скрывает Эльсвандил и отец Вэлианэ, что так терпеливо ждали, а теперь торопятся с ее замужеством.

* * *

— Ты к ней? Или за ней?

Морозная ночь, сквозь защитный купол с угольно-черного неба на них смотрели колючие звезды, и мерцал слабым светом глаз малиново-красной туманности Хайнаса, известного в мире людей как туманность Конская голова. Холодный воздух приятно охладил легкие лишь на секунду, прежде чем они вновь наполнились сухим жаром.

— Нет, для начала полетаю, хочу подумать. А ты?

— Домой, хочу навестить родителей.

На том драконы и расстались, Сфайрат лишь только вырвался на свободу, прочь от города, от его воздуха, пропахшего солью и водорослями, он взмыл в небо. Чувство полета опьяняло не хуже алкоголя, но выветривало весь последний хмель, он взял курс на горы, рванные края которых было видно издали.

«Действительно, похожи на огрызки, — подумал дракон, несколько долгих минут паря на границе княжества ИстрирДра и выискивая в непроглядной темноте тот знак внимания, который он собирался преподнести женщине вместе со своими извинениями.

* * *

Вэлиан стояла на крыльце, шар света плавал вокруг нее, освещая лицо и желтоватые страницы подкинутых ей документов. Она не могла читать в спальне, все мешало, раздражало, ей не сиделось на месте. Вэлиан дочитывала последнюю страницу, всего их было пять. Не густо, но емко.

Она закрыла папку, поправив выбившиеся листы, покусала губы, вглядываясь в темноту. В ее руке запылало пламя, жадно накинувшееся на плотно сбитые листы, неспешно пожирая их, огонь горел в руке, Вэлиан не обращала на это внимание, продолжая вглядываться в темноту. Под конец, она лишь стряхнула пепел с пальцев, скорее автоматически, чем осознанно.

Она решила не оставлять их при себе, без соблазна перечитать и попытаться найти что-то еще. Вчитываться и искать причины, мотивы его поступка, Трист свою работу сделал очень хорошо: информация подана простым и очень сухим языком, без какой-либо эмоциональной окраски, чтобы у читающего не возникло ощущение предвзятости, и он мог сформировать собственное мнение об описываемом объекте. Пусть дракон сам расскажет ей почему совершил тот поступок, чем она будет накручивать себя и мучаться в догадках, или пусть не говорит ничего и никогда.

На какой-то момент она даже пожалела, что взялась за это, попеняла на свое импульсивное желание узнать о нем больше. У нее самой предостаточно тайн, и с некоторых пор не в ее правилах совать нос в чужие, но что сделано, то сделано.

Она подняла голову, холодный ветер ласково обдувал лицо, забирался под волосы и откидывал их назад. Девушка прислушалась, открывая глаза и всматриваясь в темное небо. Острый глаз и отличный слух — то, чем наделен каждый эльф, не подводили, она слышала колебания воздуха, более резкие, как если бы Вэлиан стояла в горах в непогоду, и ветер бил бы по ней, швыряя из стороны в сторону ее плащ. Ей не послышалось, она слышала взмах крыльев. Дракон? А почему не через джамп?

Все равно. Она пошла в ночь, Вларр и Дарр шли рядом, рассекая снег с едва уловимым шелестом и шорохом подбрасываемого веерами снега. Рядом раздавалось их жаркое дыхание, и были видны облачка пара, вырывающиеся из пасти собак.

Первым ругнулся Дарр, резко остановившись и рыкнув в небо, следом за ним Вларр. Псы начинали рычать все громче, а потом затихли, прижимаясь к земле и виновато кося взглядом в сторону Вэлиан.

— Тшш! Все хорошо, это всего лишь дракон.

Дракон опустился на пустыре, летом на нем красовалась цветочная клумба с ярким ковром кошачьих глазок, что высаживала мама, по какой-то ей одной ведомой причине нежно любившая эти яркие цветы. Вэлиан отдала бы предпочтение тюльпанам, но у мамы было свое виденье прекрасного.

Дракон приземлился, складывая крылья, девушку обдало ледяной крошкой, она сидела возле двух поскуливающих псов, почесывая их за ушами и ласково шептала им что-то успокаивающее, ее голос звучал, как дуновение ветра, будто она что-то тихо пела им.

— Всего лишь дракон, — сказала она напоследок, поднимаясь.

Вэлиан приблизилась, с накинутой на плечи легкой курткой. Сфайрат рассматривал ее, с высоты своего роста, наконец склоняя голову, приближаясь ее к ней. Он старался почувствовать ее, уловить ее эмоции. Девушка продолжала стоять, разглядывая его, прерывисто и тяжело вздохнула, дотрагиваясь.

— Привет, мудрейших из мудрых.

— Обычно, эти слова крайне льстят, но не сейчас.

— А что так? Может лучше звать тебя Столп Вселенной?

Дракон дернул головой под ее рукой, но не из-за недовольства, Сфайрат хотел, чтобы она продолжила эту незамысловатую ласку, что ощущалась сквозь чешую и наросты, женщина опустила руку.

— Не сегодня, я вполне потерплю прозвище «птеродактиль».

Вэлиан улыбнулась, ее глаза весело засверкали, она закусила губу, стараясь скрыть улыбку.

— О! Это такая честь.

Сфайрат не оборачивался, драконом он мудрее. Вэлиан смотрела на него, оглядывая с некой серьезностью.

— Я знаю, что на меня нашло, но в тот момент я ничего не мог поделать с собой, это не оправдывает сказанных мною слов и поспешных выводов. Я помню, о чем ты просила меня, и сожалею о каждом сказанном мною слове, не могу обещать тебе, что перестану беспокоиться, но могу сказать точно — я не стану больше давить на тебя. Найдешь ли ты в своем сердце понимание и сострадание, простишь ли ты меня?