Троцкий надеялся, что верный Блюмкин тотчас передаст его указания неведомым сторонникам, которых ему удастся обнаружить (возможно, используя для этого каналы ОГПУ), а они, в свою очередь, распространят указания лидера «по городам и весям». Наделе произошло иначе. Вначале Блюмкин колебался, следует ли вообще ехать в Москву, не целесообразнее ли стать невозвращенцем. Сомнения отпали, когда Яков получил нежное письмо от своей любовницы Елизаветы Юльевны Горской, являвшейся помощником уполномоченного по Закордонной части Иностранного отделения (ИНО) ОГПУ. Письмо Горской было маневром с целью завлечения Блюмкина в Москву, ибо за ним в Стамбуле следили, и ОГПУ стали известны его встречи с Троцким.[1189]14 августа 1929 года авантюрист приехал в Москву, привезя с собой письмо Троцкого. На службе он не появился, а первые сведения, что Блюмкин находится в столице, поступили в ОГПУ только в середине октября. В его деле в архиве ФСБ сохранилось заявление сотрудника журнала «Чудак» Б. Левина о том, что 14 октября Блюмкин пришел в квартиру художника Роберта Рафаиловича Фалька и умолял спасти его от ГПУ. Он твердил, что является «представителем оппозиции в ГПУ» и ему необходимо спрятаться.[1190] В конце концов он связался с Горской, надеясь на ее помощь. Горская же посоветовала немедленно сообщить обо всем, что с ним произошло, начальству ОГПУ. Не удовлетворившись обещанием возлюбленного, Лиза просто донесла на него.

В результате Блюмкина арестовали и судили закрытым судом. Он был обвинен в недопустимом визите к Троцкому, в доставке в СССР подстрекательских писем Троцкого и т. д. Коллегия ОГПУ приговорила его к смертной казни.[1191] Сталин утвердил приговор. 3 ноября 1929 года Блюмкина прикончили в подвале этого ведомства.[1192]

В конце 1929 года весть о расстреле Блюмкина достигла Стамбула. Троцкому было передано письмо некоего тайного сторонника, которое затем было опубликовано в «Бюллетене оппозиции».[1193] Действительных фактов автор письма не знал. Он повторял циркулировавшую в Москве версию, которую явно распространяли агенты ОГПУ, будто Блюмкин передал письмо Троцкого Радеку, получил от последнего совет «покаяться», что и сделал. Этот слух получил продолжение в многочисленных книгах и статьях, в которых упоминается «дело Блюмкина». На самом деле он не мог обращаться к Радеку, что очевидно уже по первым строкам письма, переданного Троцким через Блюмкина своим сторонникам. К этому времени Троцкий считал Радека предателем и общаться с ним просто не мог. Радек должен был послужить прикрытием Е. Горской. Троцкий делал вывод: «Расстрелом Блюмкина Сталин хочет сказать международной оппозиции большевиков-ленинцев, что внутри страны у него есть сотни и тысячи заложников, которые будут расплачиваться собственными головами за успехи подлинного большевизма на мировой арене».

Сообщая, что во Франции и Германии выпущены листовки памяти Блюмкина, что подобные воззвания готовятся в других странах, Троцкий рассчитывал на развертывание международной кампании, надеялся использовать гибель Блюмкина для пропаганды. Существенного резонанса эта история не получила.

В течение ряда лет в международной организации сторонников Троцкого числилась русская секция. Но фактически в ней были всего два активных члена — сам Троцкий и его сын Лев Седов. По этой причине в объемистом справочнике, составленном американским историком Робертом Александером, не нашлось даже места для этой организации, которая в действительности так и не образовалась.[1194] Разумеется, сохранялись тайные сторонники Троцкого, но никакой организационной структуры им создать не удалось. Во время «большого террора» тех, кто был известен в качестве бывших оппозиционеров, расстреляли или отправили в концлагеря, где почти все они погибли.

Ко времени высылки Троцкого из СССР процесс «большевизации» зарубежных компартий в целом завершился. Они научились вслушиваться в директивы Москвы и в основном послушно их исполнять. «Хозяином» был Сталин, а передаточными инстанциями — органы Коминтерна. В первом номере «Бюллетеня оппозиции» с полным основанием отмечалось, что ««братскими партиями» Сталин управляет, как старый турецкий паша управлял своей провинцией. Для Тельмана и Семара[1195] даже окрика не нужно: достаточно движения пальцем».[1196]

Такое положение нравилось не всем коммунистам. Многие из них полагали, что компартии должны соблюдать независимость, а Коминтерн призван быть союзом «братских партий». Возникавшие в компартиях небольшие оппозиционные группы склонялись к поддержке объединенной оппозиции в ВКП(б) и ее главы Троцкого. Склонность к «троцкизму», однако, рассматривалась как смертный грех, за который следовало изгнание.

В конце 1920-х годов во многих странах возникли гетерогенные коммунистические группы, лидеры которых стремились установить контакты с Троцким, объявляли себя его сторонниками, подумывали об образовании своей международной организации.

Возникновение оппозиционных коммунистических групп стимулировалось изменениями в мировой экономике, которые, по мнению коммунистических деятелей, должны были привести к сокрушительным политическим последствиям. В октябре 1929 года тяжелейшим крахом на нью-йоркской бирже начался экономический кризис, который из США распространился на европейские страны, а затем на другие континенты. Капиталистический мир начал с трудом выходить из кризиса только в 1933 году.

Росла поляризация сил. Усиливалось влияние как компартий, так и правоэкстремистских организаций, которые часто без должных оснований называли на итальянский образец фашистскими, хотя наряду с чертами сходства с итальянскими фашистами они по многим параметрам сильно от них отличались. Особенно активно действовала и рвалась к власти Национал-социалистическая рабочая партия Германии во главе с Адольфом Гитлером.