Модель Пенроуза [27] делит мироздание на миры: физический, мыслимый и мир идей (рис. 4е,1).

Мир идей впервые был описан Платоном, создателем идеалистической философии. Последняя со временем, увы! существенно дискредитировала себя, выдвинув ряд положений, не проходящих проверку ни здравым смыслом, ни опытом. Но весомые доводы, свидетельствующие о реальности его существования, есть у математиков, и основываются они на собственном опыте научной работы: математики считают, что своими прозрениям они обязаны связью с миром идей. Пенроуз видит доказательство существования мира идей в том, как дети легко приходят к абстрактному пониманию сущности натуральных чисел. Для этого ребёнку достаточно показать разное число любых объектов.

Способность черпать идеи из особого мира у абстрактно мыслящих по роду своих занятий развита сильнее, и в целом тем более развита, чем выше уровень деятеля, а вместе с ним особая чувствительность к красоте и гармонии. Рассуждая о том, почему у него возникает симпатия к одним теориям и недоверие к другим, Пенроуз пишет: «Существует интересная и несколько загадочная психологическая закономерность: если результаты исследования какой-то заинтересовавшей вас проблемы (например, геометрической) выражаются красивой математической формулой, то это поддерживает интерес исследователя и стимулирует дальнейшую работу. Совершенно аналогично результаты, не обладающие математическим изяществом, обычно разочаровывают и обескураживают исследователя».

История создания общей теории относительности, возможно, является ещё одним свидетельством в пользу существования мира абсолюта, из которого наиболее смело и глубоко мыслящие учёные черпают свои идеи. Эйнштейн сформулировал теорию в 1915 году, исходя не из экспериментальных наблюдений, а лишь из некоторых геометрических и эстетических принципов и пристрастий. Об экспериментальных доказательствах вначале никто не задумывался, настолько отвлечённой от реальности казалась эта интеллектуальная акробатика. Но потом с помощью теории был рассчитан ряд наблюдаемых астрономических эффектов. Правда так как наблюдаемые эффекты были очень слабы, проверки не казались достаточно убедительными. Отношение к теории резко изменилось, когда были проведены измерения очень сильного двойного пульсара, находящегося на расстоянии 30 000 световых лет от Земли. Значительные поправки, которые давал расчёт по общей теории относительности, с высокой точностью укладывались в результаты измерений. И к настоящему времени точность расчётов параметров орбит небесных тел удалось довести до 10–14, в то время, как точность расчётов в классической механике сегодня составляет 10–7. Это делает общую теорию относительности самой точной и проверяемой областью современной науки.

Существует общераспространённое мнение, что физики получают экспериментальные результаты, а математики создают красивые теории, их объясняющие. Однако в описанной выше ситуации всё выглядит совершенно иначе. Вне всякой связи с экспериментальными результатами была разработана весьма изящная и элегантная математическая теория. «Проблема заключается как раз в том, что эта прекрасная математическая структура просто существует в Природе и присутствует в пространстве, а не является чем-то привнесённым, «навязанным» Природе извне. Эйнштейн выявил в мире нечто, уже содержащееся в нём, связанное с наиболее фундаментальными законами Природы и свойствами пространства-времени». Кстати, Эйнштейну так и не дали Нобелевскую премию за это открытие. Нобелевскую премию в 1993 году получили астрономы Хульзе и Тейлор, чьи измерения стали доказательством справедливости теории относительности.

Наличие автономно существующего мира идей представляется вполне естественным для интеллектуала, которому идеи являются в виде внезапно возникающих мыслей. Так же косвенным доказательством существования какого-то мира выше нас, являются устойчивые идеи Бога, посещавшие человечество на протяжении всего его пути. И в не меньшей степени, явление перфекционизма, столь явно выраженная у некоторых людей устремлённость в Высоту, их упорная работа совершенствования, вообще идея Высоты во всех её разновидностях.

Уверенность в существовании этого мира укрепляется каждый раз, когда творческая личность «попадает в поток», слышит диктующий ему голос, чувствует, как кто то водит его рукой. Состояния вдохновения, полёта, океанического чувства, и ещё более высокие состояния, воспринимаемые нами, как внутренняя необходимость в подвиге, императив служения Высшему совершенно определённо указывают на то, что существует нечто выше и больше человека. Мы ещё слишком грубы и примитивны, чтобы это в достаточной степени прочувствовать и сформулировать. Отдельные блёстки этих формулировок мы встречаем у выдающихся людей.

В отличие от математиков, у культурологов всему голова — культура. Поэтому выглядит вполне естественным, что у культуролога К. Поппера третьим является не мир идей, а мир культуры. Но если это та культура, которой культурны все, то там таких идей можно набраться, что, того и гляди, превратишься в либерал-предателя или педофила. Конечно, столь разнообразная культура не может вершить делами человечества. Как совершенно очевидно, под миром идей Пенроуз, по умолчанию, полагает мир созидательных идей. Но тогда возникает вопрос, из какого мира берутся разрушительные идеи? Если мы заглянем под черепную коробку среднего человека, нас ждёт большое разочарование. Большинство «мысленных образов», которые мы обнаружим там, представляет собой какие-то обрывки чего-то, навязчивых и нередко гаденьких мыслей, просто откровенный и не на что не пригодный мусор. В этом может убедиться каждый, кто в состоянии проследить за всеми 60 000 мыслей, посещающих его голову в течение суток. Низкое качество этих мысленных образов стало уже совершенно очевидным с появлением возможности всё это беспрепятственно извергать в интернет. Этот мусор в голове не связан ни с физическим миром (в принципе созидательным), и не отражает мир идей, каким он мыслится Пенроузу.

Такой подарок судьбы, как способности, мы получаем (если, конечно, получаем) генетически. Наиболее удивительны из них те, которые непосредственно связаны с миром идей. Гениям не надо заканчивать литературные институты, чтобы писать гениальные литературные произведения. В биографии выдающихся музыкантов встречается один и тот же сюжет: его учитель говорит, что ему больше нечему его, по сути ещё мальчика, учить. Он уже всё знает и умеет. Шопен написал свой знаменитый фортепианный концерт — возможно лучший из известных нам — в восемнадцать лет. Кто или что «навеяло» его? Никогда не учившиеся в консерваториях Моцарт и Бах сочиняли и записывали музыку в невероятных количествах и с невероятной скоростью. Сами они были уверены, что кто-то её диктует свыше. Но в том-то и дело, что имеющиеся у нас факты скорее свидетельствуют о том, что этот мир, с которым у высоких такие тесные и доверительные отношения, создаётся при их непосредственном участии. Действительно, подавляющее число высказанных людьми идей ошибочны (а значит они почерпнуты не из мира абсолюта), но отдельные деятели (больше всего их среди математиков) безусловно наделены способностью порождать и улавливать правильные идеи. И в этом нет ничего странного, непостижимого, так как принципы устройства мира всеобъемлющи и поэтому неизбежно должны быть отражены и в строении высшей нервной системы, и по этой причине ей должны быть доступны всеобщие принципы.

Признание факта наличия наиболее