А. Чехова «Пьяные» (сцена кутежа) ресторанные лакеи, «давно уже привыкшие к кабацким катастрофам, прдбежали к столу и серьезно, хладнокровно, как хирурги во время операции, стали подбирать осколки». С хирургом неоднократно сравнивается Шерлок Холмс (например, в рассказах «Загадка Торского моста» и «Конец Чарльза Огастеса Милвертона»). В «Петербурге» А. Белого предстоящий «разговор по поводу странного поведения сына Аполлон Аполлонович рассматривал как тягостный хирургический акт. Как хирург, подбегающий к операционному столику, на котором разложены ножички, палочки, сверла, — Аполлон Аполлонович, потирая желтые пальцы, подошел вплотную тут к Nicolas» [гл. 5: Дурной знак]. В рассказе И. Бабеля «Мой первый гонорар» этим сравнением подчеркивается профессионализм проститутки: «Приготовления ее были похожи на приготовления доктора к операции». Другому советскому писателю данная метафора помогает выразить потребительский шик нэповской Москвы: «В вечернем гастрономическом магазине, хирургически белея, приказчик лихо оперировал окорок» [Лидин, Отступник, гл. 17]. В романе Ж. Дюамеля «Дневник Салавена» [русский перевод 1927, запись от 29 ноября] пастор, к которому обращается за помощью герой, «похож на хирурга, принимающего решение об операции». В одном из «Римских рассказов» А. Моравиа читаем: «Глаз взломщика — как глаз хирурга: ему с первого взгляда видно, где и на сколько миллиметров он ошибается» [II Naso].

Обратное сравнение — хирурга с полководцем — находим у Флобера: «Аптекарь сравнил хладнокровие хирурга с тем, которое свойственно военачальнику» [Мадам Бовари, II.11].

В пассаже о Бендере-хирурге особенно весомы толстовские ассоциации, поскольку они ставят данное место в один лейтмотивный ряд с двумя другими поворотными моментами ЗТ, где Остап также характеризуется сравнениями, имеющими параллели в наполеоновской линии «Войны и мира» (о наполеоновском лейтмотиве Бендера см. ДС 5//5). По завершении «дела Корейко» торжествующий Бендер уподобляется выигравшему карточному игроку [ЗТ 20//8]. Потерпев затем крушение в попытке добиться престижа и власти с помощью богатства, Остап сравнивается с удачливым доселе полководцем, внезапно утратившим силу [ЗТ 32//8]. Оба последних сравнения имеют близкие соответствия в толстовском пассаже, рисующем триумф и поражение Наполеона [Война и мир, III.2.34]. Перед нами пример типичного для соавторов возвращения одних и тех же мотивов в ключевых местах романа, особенно в его начале и конце (кольцевые повторения — см. ЗТ 1//32, сноска 2).

2//28

Весь мой капитал, основной, оборотный и запасный, исчисляется пятью рублями… — Фраза из современной переводной литературы. Ср.: «Через две минуты запасный капитал равнялся двум фунтам шести шиллингам» [П. Водхаус, Синдикат несчастных случаев, ТД 10.1927].

2//29

Но Пружанский… будет сидеть в тюрьме еще года три. Если б вы только видели, как он убивался и плакал, когда я выходил на волю. Он, видно, чувствовал, что мне не надо было рассказывать про Корейко. — Тайна спрятанного сокровища (или, как здесь, информация о подпольном богаче), которую герой узнает в тюрьме от товарища-заключенного, — мотив, особенно известный по «Графу Монте-Кристо» А. Дюма (аббат Фариа открывает тайну Эдмону Дантесу). В современной литературе случай такого рода описан в документальной повести Т. Капоте «Хладнокровное убийство» (заключенный дает выходящему на свободу сокамернику адрес богатого фермера, чей дом можно без труда ограбить). Родственный мотив «тайны, открываемой умирающим», использован в первом романе [см. ДС 2//5].

Фамилия «Корейко» встречается в фельетоне В. Ардова «Двенадцать афиш» как принадлежащая дореволюционному куплетисту [в его кн.: И смех и грех, 159–161].

2//30

Нам предстоят великие бои. — Описание плутовских операций в политических, военных или иных профессиональных выражениях, с упоминанием великих полководцев и государственных мужей, как Наполеон, Суворов, Румянцев-Задунайский [см. выше, примечания 2 и 27, а также ДС 5//5; ЗТ 14//24; ЗТ 35//20], восходит к «ирои-комическим» словесным травестиям плутовства, столь же древним, как и сама фигура плута в литературе. «Батально-плутовская» риторика нередка, например, у Плавта — в комедиях «Привидение», где раб-трикстер Транион сравнивает себя с Александром Македонским [774–777], «Псевдол», где заглавный герой говорит о своих махинациях военным языком [578–592], «Хвастливый воин» и др. Сходная по духу фраза: «Нас ждут великие дела» (из биографии графа А. де Сен-Симона) — дважды фигурирует в романе [см. ЗТ 18// 9, ЗТ 32//2].

Частям прибыть в город Черноморск в наикратчайший срок. — Из системы команд, употребляемых в пожарном деле (с чем, как мы знаем из ЗТ 8//7, Бендер был хорошо знаком). Терминология пожарных применялась в шуточном фольклоре, отечественном или эмигрантском, для придания торжественности разного рода коллективным акциям, собраниям, играм. Примеры из Дон-Аминадо: Дождик, дождик, перестань, / Мы отправимся в Бретань, / Всем составом всех частей, / С полным выводком детей [Песенка, 1928];Теперь, как в пожарной команде, / Можно устроить сбор всех частей [1926].

Примечания к комментариям

1 [к 2//9]. Так у Л. Сосновского; в действительности Ф. Ходжаев был председателем СНК Бухары (в 1920–1924) и Узбекской ССР (с 1925), а также одним из председателей ЦИК СССР [БСЭ, изд. 3, т. 28]. См. ДС 22//13.

2 [к 2//9]. Этот эпизод, изложенный И. Кремлевым, подозрительно сходен с сообщением В. Г. Короленко о самозванце Хинелеве. Вызванный в полицию, тот «очень гордо выложил, вместо паспорта, целую массу «записок от княгинь, князей, инженеров и присяжных поверенных». Это оказалось очень внушительно» [В. Короленко, Современная самозванщина, 323, курсив мой. — Ю. Щ.]. Как мы не раз отмечали, многие «фирменные» явления советской культуры и быта в ДС/ЗТ (а иногда и у других авторов, как видно на этом примере) имеют дореволюционный субстрат.

3 [к 2//15]. Шофер воспринимался как преемник извозчика, и шутки, основанные на их тождестве, были обычны. Ср. в «Воре» Л. Леонова (1928): «На углу стоял таксомотор. Шофер, стародавний хитрый московский Ванька, лишь одетый в шубу да вступивший в профсоюз, поглядел на Митьку беспечным оком. Митька влез в поношенный кузов машины. Тем же броском, с каким раньше ударял по кляче, шофер дернул скоростные рычаги, и машина тряско двинулась по снегу» [440].

3. Бензин ваш — идеи наши

3//1

Он [Козлевич] писал разоблачительные стихи в тюремной газете «Солнце всходит и заходит»… — Пресса с торжеством сообщала о том, как советская пенитенциарная система превращает правонарушителей в полноценных членов общества. В противовес описывались негуманные условия содержания «узников капитала» в тюрьмах Америки и Европы. Согласно четкой формулировке журналиста, «наш заключенный — не отверженный, а поскользнувшийся на пути труда и закона человек. Тюрьма должна перевоспитать его». Поскольку тема эта — в параллель к переделке беспризорных — занимала большое место в средствах информации как одна из наиболее эффектных линий сравнения новой и старой жизни, естественно, что она нашла свое отражение (хотя и не без иронии) и в антологической дилогии Ильфа и Петрова.

Места заключения стремятся превратить в своего